Случайная мать - страница 4

Повариха морщится, скривившись.

— Да ну.

— Ну да. Так что мужики отдельно, а я отдельно, — зевнув, обхожу стойку. — Пойду-таки фартук сменю.

— Чё, правда бархатная коробочка? Натурально? Такая вся изысканная и для кольца обручального?

Закрываю глаза и медленно киваю, подтверждая.

— Капец, вот свинья, — печалится Ярослава.

Я пожимаю плечами и аккуратно складываю тряпочки для протирки стекла. Ухожу из зала. Пересекаю коридор, включаю свет и вскрикиваю, наткнувшись на львиную дочку.

— Эй, что ты здесь делаешь?! — скрещиваю руки на груди, улыбаясь, вот же шкодливая девчонка. — Твоему отцу это не понравится, — качаю головой.

— В туалет пошла.

— И залезла по дороге на стул покопаться в чужих вещах?

Девчонка действительно забралась на табуретку и зачем-то роется в питании для Бориса. В центре зала нашего заведения стоит большой террариум, там, на радость гостей и работников, живёт экзотическая, но очень медлительная ящерка. И вот в подсобке, на одной из верхних полок, в коробках мы храним для неё питание.

— Слезай давай, сорвиголова.

Придерживаю стул, чтобы малышка, не дай бог, не грохнулась.

— Ок, — подмигивает, — только папе не говори. Мы же друзья?

Даём друг другу пять.

— Не буду, — подмигиваю в ответ, — я не стукач, а теперь возвращайся к столу, он наверняка уже переживает и соскучился.

— Ага, как же, так волнуется, что аж обгрыз себе локти до крови.

Умная она для своего возраста. Рассуждает складно, и с ней интересно, как будто она взрослая. У меня с детьми опыта никакого, где-то там есть дети моего брата, но я с ними не общаюсь, естественно. Девчонка заглядывает в вазочку с конфетами на столе.

— Папа опять с той дылдой-официанткой ржёт.

Дылда, надо же. Если бы только Роза слышала... Она так гордится своим модельным ростом.

А девчонка с юмором. Забавно. Мне это нравится.

Отворачиваюсь к шкафу и снимаю грязный фартук , складывая его в корзину для несвежего белья.

— Мужчины, Настюш, — так её называл отец, я запомнила, — любят общаться с красивыми женщинами, так заложено природой. Это нормально. Твоему папе одиноко, и он желает видеть рядом с собой привлекательную даму, так ему меньше грустно, что ваша мама уехала и оставила вас.

— Она ни капли не красивая, её башкой можно подпирать потолок.

— Настенька, — хмыкнув, завязываю чистый фартук на спине, — не стоит так говорить про взрослых, они могут обидеться. Ни на кого не надо так.

— Не обидится она. Она уродка и не слышит меня. Она меня вообще не замечает, ей батя моей нужен, знаем мы таких, плавали. Вот ты красивая, а она — нет, — расплывается Настя в улыбке.

Мне, конечно, приятно, но как-то обидно за Розу. К тому же я скорее обычная.

— Настя! — Наклоняю голову и грожу ей пальчиком. — Всё равно взрослых надо уважать.

— Говорила, не любишь всяких там Мэри Поппинс, а сама такая же. Воспитываешь вон.

Пожимаю плечами.

— Лады, не боись, я — могила. И обзываться больше не буду.

— Пойдем, Настя, мне нужно возвращаться к работе, а тебе — к отцу.

Она подаёт свою ладошку, и я привожу её обратно в зал. Вскоре забываю про львиную семейку, ношусь как угорелая между столами, стараясь угодить новым и постоянным клиентам. До тех пор, пока во время выноса салата «Мужские слезы» чуть не спотыкаюсь, испугавшись крика Розы.

— Снимите их с меня! — визжит моя сменщица и прыгает на месте.

Я оборачиваюсь и, вздохнув, бегу спасать наш «цветочек». Роза орёт всё громче и громче. Что она делает? Сейчас же её уволят, к чертям собачьим. Ну, в общем-то, всё понятно. И своей невнимательностью она меня поражает. Это же как надо было на мужика слюни пускать, чтобы даже не заметить, как малая оторва ей в карман фартука мучнистых червей насыпала? И теперь они ползут по рюшам и частично срываются вниз, падая на пол. Бедные мучные червячки, и несчастный наш Борюсик, оставшийся без ужина.