Прошу воды, она тащит ещё одну бутылку и опять что-то не то. Мы с ней переругиваемся. Отношу заказ на пятый стол. Уставшая, нервная, голодная и загнанная поисками работы, понимаю, что мне нехорошо. Иду в каморку для официанток. Живот болит. Вот закончится Славкина смена, я её в собственном же борще искупаю.
Вот удружила подруга, так удружила. Полсмены ещё впереди, а у меня комната под ногами крутится, как на карусели. Тошнит. Ну Ярослава, ну холера в колпаке и фартуке!
Сажусь на стул и глубоко дышу, пытаясь вернуть себе нормальное состояние. В этот момент дверь в каморку открывается. И в помещении появляется Лев Валерьянович собственной персоной.
Вскинув глаза, натыкаюсь на взгляд чуть раскосых глаз. Он по-мужски статный и привлекательный. И действует на меня, как на всех остальных женщин в этом кафе, — ошеломляюще. А уж в слегка смазанном виде и вовсе кажется красавцем.
— Здравствуйте, вас-то я и ищу, — он привычно улыбчивый и сияющий.
— Здравствуйте, Лев, у вас абонемент на посищюшение, — ох и сложное слово, — посещение всех помещений в нашем заведении? — шучу я, зажмурившись от его сверкающего образа.
Настин папа ослепительно хорош. А я вынуждена встать, потому что, когда сижу и задираю из-за его высоченного роста голову, комната кружится сильнее. Это все скачки артериального давления.
— Вы нашли новую работу?
— Нет ещё.
— Это же отлично! — радуется он, просунув руки в карманы.
— Да, просто замечательно. Когда закончится срок отработки, мои друзья в этом кафе будут подкармливать меня остатками со стола. В любом случае я не умру с голоду.
Лев на секунду хмурится, потом снова улыбается.
— Я пришёл предложить вам работу.
— У вас есть ресторан?
— У меня есть дочь.
Я в недоумении и, кажется, от его присутствия слабость ещё сильнее. Мужики так-то козлы, но этот уж больно красивый.
— Я предлагаю вам деньги. Будете мамой моей дочери. На время, разумеется, — и улыбается своей сногсшибательной улыбкой.
У меня от такой наглости аж брови на переносице в одну съезжаются. Это что, игра какая-то или шутка? У богатых столько разной дури, я от Розы наслышана. Я такого побаиваюсь.
— Классно. Только у меня дел полно, и некогда заниматься вашими извращенскими глупостями.
— Какие у вас дела, — смотрит он на мой бейджик, — официантка по имени Ева?
Забыл имя — замечательно и очень приятно.
— Уборка, сервировка столов, принятие заказов. Розочек из салфеток накрутить опять же.
— Я предлагаю вам плату за неделю, на триста процентов превышающую вашу нынешнюю зарплату.
— А какие ещё у меня будут обязанности? — неаккуратно скольжу взглядом по его крепкому, мускулистому телу в дорогом костюме.
— Ойй, — морщится. — Ради бога, — снова смотрит на бейджик, — Ева, вы просто будете изображать её маму.
***
Ничего не понимаю. О чём он?
— А почему я должна изображать маму, а не быть, допустим, няней?
— Я вам потом расскажу, — хитро улыбается и смотрит исподлобья, как кошка на мышку.
Между нами возникает неудобная пауза, во время которой я начинаю волноваться, что выгляжу как-то не так. Он в нашем кафе будто звезда: белый костюм, стильная рубашка молочного оттенка в тонкую полоску, лежащие одна к одной пряди волнистых волос. Впервые перед мужчиной мне неловко за свое положение. Раньше было наплевать, давно ведь уже не мажорка. Да и все мужики, как известно, козлы, нечего перед ними прихорашиваться. (Что? Я уже говорила про козлов? Ничего, повторенье — мать ученья.) Только вот сейчас униформа отчего-то заставляет смутиться. Перед козлом. Перед шикарным таким козлом... Хм, перед Львом, собственно.
