7.83 Гц. Резонанс Шумана. Та же частота, которую они фиксировали на поляне и в лаборатории.
Случайность? Или система безопасности комплекса каким-то образом реагировала на то, что происходило в восточном секторе?
Одно он знал наверняка: ему нужны ответы. И человек, который мог их дать, ждал его за дверью с табличкой «Д. Артёмов, Директор».
Апартаменты директора «Панглобального ковчега» больше напоминали оранжерею, чем кабинет руководителя. Вдоль стен стояли стеллажи с растениями – не декоративными, а дикими видами из заповедника. Каждый горшок имел маркировку с латинским названием и датой высадки. Некоторые образцы были подключены к тонким сенсорам, передающим данные на настенные мониторы.
Контраст с остальным комплексом был разительным. Здесь не было той стерильной, геометрически выверенной красоты технологического храма. Живое буйство листьев нарушало строгие линии, смягчало углы, наполняло воздух влажным дыханием настоящего леса.
Давид Артёмов стоял у кухонной зоны, расположенной у дальней стены. Он помешивал что-то в кастрюле, и голубоватое пламя газовой плиты отражалось в его очках – редкая привилегия настоящего огня вместо индукционных панелей. Запах специй наполнял помещение.
– Артём, – произнёс он, не оборачиваясь. – Проходи. Ужин почти готов.
Артём замер на пороге. Его всегда поражало, как отец мог создавать ощущение контроля над ситуацией, даже стоя спиной к двери. Словно весь воздух комплекса был его нервной системой, передающей малейшие колебания.
– Предпочитаю поговорить о деле, – холодно ответил Артём.
– Разговор за едой всегда продуктивнее, – Давид наконец повернулся. – Ты похудел.
Эта фраза, обыденная и внезапно личная, застала Артёма врасплох. Он ждал формального начала, привычного танца из полунамёков и сложных фраз. Но не это.
– Важно следить за своим телом на новом месте, – механически ответил он, подходя ближе. – Стресс влияет на метаболизм.
– Действительно, – кивнул Давид, – а какие стрессы у тебя, интересно?
В его голосе Артём уловил нотку искреннего любопытства. Не допрос директора, а вопрос… отца?
Ответить не успел – чашка с кипящей водой выплеснулась на плиту, и пламя взметнулось на мгновение выше. Артём непроизвольно отшатнулся, сердце сбилось с ритма. Воспоминание о лаборатории снова вспыхнуло перед глазами.
– Прости, – сказал Давид, быстро уменьшая огонь. – Я забыл, что ты…
– Я в порядке, – оборвал его Артём. Он не хотел начинать разговор с темы своей травмы. Ни сейчас, ни когда-либо.
Они сели за небольшой стол у окна с видом на заповедник. За стеклом догорал закат, окрашивая кроны деревьев в тёмно-красный – словно природа вторила внутреннему состоянию Артёма. В центре стола стояла единственная свеча в керамическом подсвечнике, сделанном явно вручную, с неровными краями. Её пламя отбрасывало живые тени на лица обоих Артёмовых, создавая странную иллюзию семейного сходства и одновременно различия.
На тарелках дымилось рагу, рядом – небольшая миска с салатом из свежих овощей. Не синтезированных, а настоящих, выращенных в оранжерее – привилегия руководства. Запах подгоревших специй витал в воздухе, странно напоминая аромат химических реактивов.
– Я сделал острое, как ты любил в детстве, – заметил Давид, разливая воду по стаканам.
Артём молча посмотрел на отца. Он давно перестал есть острую пищу. После травмы даже запах жгучих приправ вызывал у него мигрень. Неужели отец действительно забыл? Или это была проверка?
