– Кажется, я не смогу вам помочь…
– Это еще почему?
– Кардинал Эмилио знает меня лично. – И, что еще хуже, прекрасно помнит, как я унижалась перед ним, прося вольную.
– Кардинал в отъезде, и его не будет на грядущем мероприятии.
– Но ведь наш договор рассчитан на три месяца! За это время он вернется, и… и…
– Что?
Я стараюсь не встречаться с ним взглядом – помню, что его глаза словно колдовские, и в них можно утонуть безвозвратно. Превратиться в мямлю, которая не в состоянии нормально объясниться с ним.
– Если в течение недели кардинал не получит от меня вестей, то решит, что я сбежала, и пошлет по моему следу других членов Лезвий. А им нужен только мой труп. Как будто вы не знаете, как ведет свои дела кардинал.
– К сожалению, немного знаю. Не переживайте, эту проблему мы тоже решим.
– Как?
– У меня тоже есть связи. Поверьте, – усмехается Киран, – они гораздо лучше, чем у вашего драгоценного кардинала. Не плачьте, я не причиню вам вреда. – Он вытаскивает из кармана висящего на стуле камзола белоснежный платок и протягивает мне. Только после его слов я понимаю, что по моим щекам катятся слезы. Ну вот, теперь я точно в его глазах какая-то размазня! – Я еще не стал таким чудовищем, каким меня рисует молва.
Я беру из его руки платок и вытираю лицо.
– Для чего я вам? Только скажите правду.
Стержень, который появился во мне за последние несколько лет надламывается, и я вновь ощущаю себя напуганной шестнадцатилетней девчонкой. Где я, а где он? У меня ничего нет за душой, в то время как он – один из влиятельнейших людей Ладоргана.
– Полагаю, ваше присутствие сможет внести что-то новое в застоявшееся болото лицемеров.
Так вот как он отзывается об аристократии, в которую вхож сам? Этот мужчина не перестает меня удивлять.
– Рад, что смог развеселить вас, раз уж довериться мне вы не смогли и не раскрываете имен своих обидчиков.
Я делаю ошибку и смотрю в его глаза, тут же оказываясь в плену сапфировых омутов. И начинаю рассказывать ему все, как на исповеди:
– Кардинал взял меня в Лезвия совсем недавно, и я там единственная девушка.
– Вот как? – мягко говорит Киран и, не разрывая зрительного контакта, присаживается на край дубовой лакированной столешницы.
– И меня приняли… не очень хорошо. С новыми братьями… – последнее слово проговариваю жестче, чем планировала, и это не укрывается от внимания герцога. – Мы не поладили. Поэтому у нас случались стычки, а эта рана – результат последней из них.
– И часто они наносили вам раны, которые могли стоить жизни?
– На самом деле… это не важно. Я не… – Мне хочется сказать, что я не понимаю, зачем ему все это и почему он так ко мне относится, но резко обрываю себя. Не рассказывать же ему, как я добиралась до его замка пешком по мрачному лесу из небольшого поселения, где до этого отлеживалась с кровоточащей раной? Или почему меня занесло так далеко от столицы, ведь я абсолютно не планировала ее покидать? – Я хотела уйти из братства, но для этого надо заплатить выкуп кардиналу. Баснословную сумму…
– Ради которой вы и решились на мое убийство, – заканчивает за меня Киран, и я вздыхаю. – Эмилио, как погляжу, редкостный подонок.
Я прячу за кашлем горький смешок, осознавая, что мы впервые сошлись во мнениях.
Возможно, Киран Ердин на самом деле не так плох, как о нем судачат на столичных улицах. Во всяком случае, я начинаю видеть его в другом свете, хоть и понимаю, насколько это глупо. Я повелась на его учтивые речи и вежливость, пусть даже мое положение не выше его прислуги. Тем не менее он сейчас здесь и внимательно слушает меня, в то время как я лежу на его кровати. На простынях, где он около часа назад спал совершенно нагой.
