Ничего не добился. Девушка ушла. А он отстал от нее, все равно без толку. Слонялся по деревне, как чумной. Ему и подвернулся старик этот, по прозвищу Мизяй. Последние годы он частенько в пастухах бывал. Его прозвали «коровий человек».
Он-то и сказал, как будто о чем-то обыденном, что не стоит особого внимания.
– Видел, как Ульяшку барин молодой захватил.
В глазах его маленьких мелькнуло любопытство. Он слыхал о том, что Алешка вроде ухаживал за Ульяной.
– Врешь, врешь! Черт рогатый! – закричал Алексей, тряхнув его за плечи, но знал уже, что это все правда.
Не будет у него больше Ульяшки…
– Чего мне врать? – обиделся Мизяй, не ожидавший такого отношения. – Не я один видел.
– Когда это было?
– Утром и было, – просто ответил старик.
Вроде понимал он, что обида Алешке нанесена тяжкая, смертельная.
Но, с другой стороны, чего теперь зря переживать? Не она первая в таком положении оказалась. Он бы мог многое рассказать этому непутевому пареньку, но видел, что тот вне себя. Поэтому предпочел поскорее убраться с его глаз. Не верил Мизяй, что Алешка сможет что-то серьезное предпринять. Но начудить мог.
Поэтому лучше ему пока не перечить и поперек дорог не становиться. Само все уляжется.
Но сам Алексей думал иначе. Он взял нож и отправился на хозяйский двор. Во дворе ему встретился Григорьич, барский прихлебатель.
Тот его тоже увидел и кричит:
– Иди-ко сюда! Ты мне нужен.
Алексей подошел и развязно так спросил:
– Хозяин где? Молодой?
Как спросил, так сразу и полегчало на душе. Вроде как перешел незримую черту, за которой все иначе. И уж теперь смерть не смерть, своя, чужая – разницы нет никакой.
Григорьич прямо опешил от такого своевольства. Чтоб вот так запросто у него спрашивать?
– А тебе зачем?
Видать, ничего не знал, а по виду не догадался. Алексей уже спокойный был, словно из церкви только вернулся.
– Мне урок задавал.
– Какой же?
Григорьич злился, не зная, как холопа урезонить. Физически он был слабее, а потому не решался в одиночку на холопа узду надеть. Оглядывался в поисках помощника. Его замешательство Алексей ясно видел и думал вскользь, что хорошо бы и Григорьича к земле пригнуть. Уж слишком много зла он людям в Кремневке причинил. Да времени мало было.
И тут он сам Алексашку увидел. Тот шел с ухмылкой через двор.
Алексей подумал тогда: «Знает или нет?».
Ведь об их отношениях с Ульяшкой в Кремневке еще мало кто знал. Мизяй не в счет. Он каким-то образом умудрялся обо всем узнать одним из первых. И наверняка много знал такого, о чем знать ему не следовало. Но умел, когда нужно, помалкивать. Вот сейчас не удержался, сказал. Может, вскоре пожалеет об этом.
Но о том, что после будет, Алексей не задумывался. Весь подобрался, посуровел. Однако нельзя выдать себя. И потому продолжал гадать, глядя на молодого хозяйчика. Если знает, сразу все поймет. Не даст подойти. Но Алексашка оставался беспечным и тогда, когда Алексей с ним поравнялся. Значит, ни о чем не догадывался.
Еще несколько шагов оставалось. Григорьич хотел было ему помешать, но будто чья-то рука невидимая его придержала на месте.
– Чего, дурак, прешь?
Алексашка видел, что холоп слишком беспечно по двору идет. Так ходить не полагалось.
– Мне надо, – сухо и небрежно ответил Алексей, неуклонно приближаясь к нему.
– Чего надо?
Алексашка, судя по виду, начал недоумевать. Такое первый раз в жизни видел. Холоп шел по господскому двору, как хозяин.
