Подле Мэнлиуса я нахожу гармонию и будто обретаю новую жизнь и близких.
– Только в этом месте у нашей семьи всё хорошо и спокойно, – словно читая мои мысли произносит Мэнлиус. По его лицу нельзя понять, что он сейчас чувствовует – на нём застывает маска без эмоциональности. – Мне нравится этот покой, что исходит из этого зала. Какая ностальгия…
Однако помимо безмолвного спокойствия я чувствую печаль, исходящую от статуи Лейлы – как бы странно это ни звучит. И вижу скорбь на мраморном лице, ощущая боль лежащего на полу волка.
Хуже всего то, что статуи были бы как живые, если бы не их серый цвет.
– Ты любил её? – Неожиданно спрашиваю я, смотря на Лейлу.
Я знаю, что значит быть сестрой и дочерью. Но каково это – быть сильнее братьев – мне не ведомо.
Как они относились к этому? Завидовали, как говорилось в легендах, или же уважали?
– Свою сестру? – Уточняет Мэнлиус, проследив за моим взглядом. Кажется, проходит вечность, прежде чем он отвечает мне. – Да.
Его ответ повисает безмолвии каменных стен, медленно поднимаясь к своду.
– Тогда почему всё так закончилось?
Этот вопрос нельзя задавать, но слова срываются с моих губ быстрее, чем я успеуспеваю их сдержать.
Я не знаю истинной истории, но всё детство провела в размышлениях о том, что же произошло на самом деле. У волков были свои легенды о произошедшем, но не во все из них я искренне верила. А теперь мне выпал шанс узнать всё из первых уст…
Кто из них предал первым? И на кого из них похожа моя судьба, что была мне уготована?
– Лейла не была такой, какой теперь представляют её люди, – спустя какое-то время звучит ответ Мэнлиуса. Его голосу вторит эхо. – А между нами был не только тот конфликт, о котором говорят в легендах. Правда всегда отличается от преданий, Барбара. И часто она бывает более жестока к тем, кого видят злодеем.
Являлся ли сам Мэнлиус врагом? Для меня точно нет. Но он был врагом волков и злодеем для людей. Тем, кого боялись вампиры и кого пытались навечно заточить в саркофаге ведьмы.
Как так получилось, что он остался, а его братьев заперли в гробницах? Кажется, этот вопрос уже потерял актуальность, ведь совсем скоро вся семья первородных воссоединится.
Я не чувствую перед этим страх. Знаю, что Мэнлиус не даст никому причинить мне вреда.
Медленно я прохожу за Первым к первому саркофагу, в котором покоится Эспер, касаясь холодного камня ладонью. Магия, что запирала вампиров, шипит и противится нашему вторжению. Явно не радуясь нашему присутствию.
– Каков план? – Я вспоминаю про причину нашего прибытия сюда.
В ответ Мэнлиус многообещающе и жестоко ухмыляется.
– А ты ещё не поняла, моя девочка?
В алом свечении он кажется богом гнева и крови. А его золотистые глаза сияют как звёзды, разгоняя мрачный полумрак.
– Тебе нужна была Лайла, то есть Первая ведьма…
– Нет, Барбара. Мне нужна была лишь её кровь.
Мэнлиус вытаскивает из ножен кинжал, на котором запеклись капельки алой жидкости.
– Откуда на нём кровь Лайлы? – Удивиляюсь я, чувствуя идущий от лезвия запах возлюбленной Кирана. Она пахнет как вишня и самая звёздная ночь. Странное сочетание.
– Он был у тех, кто напал на неё и пытался выторговать у Кирана девушку в обмен на перстень Ночи. У крови её запах.
– Разве вы с ней встречались?
Ладно я – мы с ней часто виделись и её запах был мне знаком. Но Мэнлиус…
Если он видел Лайлу, то почему не схватил? Решил, что уже нет надобности?
