Несколько раз я ночевал у Тёмы дома. И обнаружил, что его бабушка совсем не оригинальна: как и все наши бабушки, она очень вкусно готовит, хлопочет по дому и тепло встречает гостей… Не верю я, что сегодняшние барышни когда-нибудь превратятся в таких бабушек. Нам досталось жить в пластмассовом, железном, силиконовом мире. В мире замороженных овощей и заварной вермишели. В мире рыночных отношений, страха, паники и пота. Цитадель поддельной морали, расчёта и невежества.
Ладно, знаю несколько парней с фанатской трибуны. Несколько ребят из фан-движа «Сельмаша». Это интересные личности, добродушные люди, впрочем. Не пьяное бритое быдло, не то, что вам рассказывало про них государство.
Ну да ладно! Я прибыл к стадиону. Меня там уже ожидали четыре знакомых фана. Фамилии не афиширую. Естественно. Мы дали по водке, двинулись на стадион. Кругом уйма народу, ментов – в избытке. Ещё бы. Сегодня «бомжи» приехали. На подступах к стадиону ещё больше полиции: на лошадях. Какие-то бабки торгуют варёной кукурузой. Воздушные шарики, шарфы, крики и звон бьющихся бутылок. Парк заполнен до отказа. Но все ведут себя спокойно. С Зенитом хорошие отношения, потому беспорядков ждать не стоит. На входе большие чёрные ворота и много полицаев. Собаки. Люди, кони, глаза… Меня обыскивает один малый в белых хирургических перчатках. Рядом с нами зелёный пластмассовый столик, а на нём – множество разных пачек сигарет, зажигалок и спичек. Из карманов прут всё, кроме мобильника. Полицай увлёкся, ощупывая моё бедро с внутренней стороны.
– Ну всё, всё, хорош! Не мацай меня! – рявкнул я.
Он отвалил, только сначала измерил меня испепеляющим взглядом. Лопух! Сигареты в заднем кармане так и не нашёл! Я проник на сектор. Он был уже заполнен. В возбуждении люди сильно шумели. Кто-то с кем-то здоровался.
После второго пропущенного гола мы ушли. Я и ещё один паренёк. Мой приятель. Мы взяли водки, какого-то сока и копчёные куриные крылышки. Долго искали, где бы приземлиться. Повсюду были менты. Камнем кинь – попадёшь в мента. Выпили. Купли что-то ещё. Всё поплыло, закружилось и потянулось вверх. Появилось чувство безмятежности. Пахло цветущими тополями и мясом. Другой мир самоликвидировался, всё должно было служить нашей прихоти. Впереди нас шла девушка.
– Девушка, – крикнул я, – я к вам с водкой, крыльями и израненной душой!
Она ускорила шаг. Я не обиделся…
Помню, голоса были. Лица – мелькали. Бухла и сигарет – в избытке. Помню, женщины были. Я рассказывал им про свою неудавшуюся любовь: «Её звали Лена, и она была чиста и непорочна, как новорождённый ребёнок. Когда она улыбалась, вместе с ней смеялось всё небо, но если по какой-то причине она плакала, это отдавалось утренней росой на зелёной, пахнущей свежестью траве…»
А они все смеялись…
«Я не помню, как именно я её потерял… Может быть, это случилось оттого, что я слишком много пил и неоправданно мало работал, но однажды утром я проснулся…»
А они – смеялись… Женщины.
Женщины разговаривают очень странно. Одна моя знакомая говорила: «Он очень хороший человек, он тяжело болеет…»
Но у меня есть одно замечание – это вылезшая на 2/3 задница из джинсов, когда они сидят на лавочке. Нужно либо надевать вещи по размеру, либо не садиться.
Хотя мужчины тоже далеко не ушли. Однажды один мой знакомый явился домой в три часа утра, пьяный в стельку. Он сел за пианино и стал играть, при этом почему-то не включив свет в комнате. «Я не хотел никого разбудить», – объяснил он потом…
