Сны о детстве. Глинтвейн рассказов со специями тепла, веры, доброты и прощения ошибок прошлого - страница 6

Брызги во все стороны, хохот, вода уже в носу, отчего все фыркают, как стадо ежей (не знаю, как выглядит стадо ежей, но я представляю его именно таким, как были мы в тот день).

Нас вытащат из воды насильно, когда от холода аж посинеют губы.

Мы будем есть холодную жареную курицу с хлебом и помидорами и пить компот из бутылок из-под кваса. А потом опять будем плавать по-собачьи и нырять так, что над гладью воды нет-нет да и засветится голая попа, с которой соскользнули плавки.

Мы будем праздновать лето. И всю жизнь будем помнить запах стоялой воды в жаркий день.

– Отстань, колючий! – хохотала я, когда папа в свой первый день отпуска небритым лез срочно чмокнуть меня. Хохотала так, что болел живот.

Цвели липы, пчелы трудились над ними без устали, набирая на свои пушистые лапки столько пыльцы, что трудно было летать, – милые полосатые «бомбовозки».

С каждым днем лето раздевало нас всё больше и радость от первых жарких дней начинала слабеть, уступая место неге от вечерней прохлады.

Папа смеялся совершенно по-ребячески от того, как я сопротивлялась поцелуям. Я же хохотала от его деланой настойчивости.

Мама закрывала почту – рабочий день закончился, отчеты сделаны, пора домой. И совсем не спешила – улыбаясь и бросая взгляды на нас, перебирала увесистую связку ключей в поисках нужного.

– Ну пойдемте, – всё так же улыбаясь, прервала она нашу возню, и папа перестал меня тискать. Стал серьезным. И вдруг как подкинул вверх – как я завизжала! Мгновение – и вот я уже сижу на шее, папа крепко держит меня за лодыжки и опять смеется.

Как высоко!

В животе будто распускает хвост павлин – и становится так приятно-щекотно, потому что высокооооооо же! Конечно, мама в этот момент ахает и как всегда в таких случаях наставляет «Осторожно!»

Не надо осторожно! Надо высоко! Чтобы держаться за подбородок и чувствовать маленькими ладонями сотни колючих волосков. Чувствовать теплую кожу и прямо руками ощущать, что папа сейчас улыбается. А потом ехать на нем, щурясь от солнца, которое уже наметило себе дорогу за горизонт, и хохотать пуще прежнего, когда он как будто бы случайно (на самом деле нет) проходит под низкими ветками деревьев. Как ни пригибайся, получишь прохладными бархатными листьями по лицу. Совсем не больно, но так весело, что от моего хохота наша соседка бабушка Зина выйдет на крыльцо и встретит нас во дворе большой конфетой «Кузнечик» с начинкой из повидла между вафельками.

Об этом дне мир напоминает мне иногда.

Напоминает моментами, когда мы с мужем на машине на большой скорости съезжаем с пригорка на трассе. На несколько секунд мой павлин в животе распускает хвост и я улыбаюсь, щурясь от растекающейся по сердцу доброты воспоминаний.

Напоминает аттракционами, где высоко-высоко, как на плечах у моего высокого и красивого папы.

Напоминает цветущими липами и мохнатыми пчелами с лапками в пыльце.

Мое сердце собирает такие моменты в волшебную шкатулку. Я открываю ее и снова оказываюсь в том дне – маленького простого колючего и очень человеческого счастья.

Еще не открыв глаз, я мгновенно вспомнила, где я. Это утро обещало стать самым необычным в жизни.

Объятия сна уже отступили, но я сознательно оттягивала момент окончательного пробуждения. С закрытыми глазами, не шевелясь, я слушала, как рядом дышит мама. Чувствовала, как колется сено через простыню. Ощущала аромат сушеной травы, который никогда не забудешь, коль хоть раз вдохнул. Зевнула. Повернулась на спину. Приготовилась. Открыла глаза.