То, о чем мы здесь спрашиваем и что надо постичь в его простоте, мы неожиданно уже назвали, когда решили охарактеризовать избытие «бытия» как особенность самого бытия. Мы сказали, что само бытие не находится где-либо в обособленном виде. Но от чего обособленным? Не от сущего, которое покоится в бытии, хотя бытие и не перестает от него отличаться. Не от бытия, каковое «есть» оно самое. В упомянутом избытии (Ausbleiben) заключена отнесенность к чему-то такому, что напоминает место, из которого это избытие пребывает так, как оно есть: как избытие несокрытости как таковой. Это место есть «бытность» (Bleibe), в которой существенно пребывает (verbleibt) избытие (Ausbleiben) несокрытости. Однако если в избытии несокрытости как таковой пребывает именно сокрытость, тогда и пребывание сокрытости устанавливает свою сущностную отнесенность к тому же самому месту.
Избытие несокрытости как таковой и пребывание сокрытости бытийствуют в бытности, которая уже является пристанищем для сущности того и другого. Однако избытие несокрытости и пребывание сокрытости не ищут этого пристанища как бы задним числом: оно бытийствует с ними как при-бытие (Ankunft), каковым является само бытие. Это при-бытие в себе есть при-бытие их пристанища. Местонахождение места бытия как такового есть само бытие.
Это местонахождение есть сущность человека. Оно не есть человек для себя как субъект, поскольку он обустраивается только в своем человеческом, воспринимает себя самого как некое сущее среди прочего сущего, а если его вдруг затрагивает бытие, то он сразу же и всегда объясняет его только из сущего как такового. Однако поскольку человек даже тогда устанавливает отношение к бытию, когда знает его только из сущего как такового, его отношение к бытию не утрачивается. Человек находится в отнесенности самого бытия к нему самому, человеку, поскольку он как человек относится к сущему как таковому. Уходя в несокрытость себя самого, бытие (и только так Оно есть Бытие) наделяет себя местоположением своего прибытия как пристанищем своего избытия. Это «где», выступающее как «здесь», как «вот» упомянутой «бытности», принадлежит самому бытию, оно «есть» само бытие и поэтому называется вот-бытие.
«Вот-бытие в человеке» есть та суть, которая принадлежит самому бытию, каковому принадлежит и человек, причем так, что это бытие предстает как его бытие. Вот-бытие затрагивает человека. Будучи его сутью, оно – его, оно есть то, чему он принадлежит, но в то же время оно не является тем, что он сам создает и обустраивает. Человек начинает отвечать своей сути, намеренно входя в нее. Он стоит в несокрытости сущего как сокрытого местоположения, каковое есть бытие, бытийствующее из своей истины. Он находится в этом местоположении. Это означает, что он в нем эк-статичен: он всегда и всюду есть, как он есть, из отнесенности бытия к его сути, то есть к местоположению самого бытия.
Экстатическое внутристояние (Innestehen) в открытом (Offene) местоположения бытия есть – как отношение к бытию (будь то к сущему как таковому, будь то к самому бытию) – сущность мышления. Постигнутая таким образом, а именно из бытия, сущность мышления не определяется через отъединение от воления и чувствования. Поэтому его нельзя (как лишь теоретическое отношение) отъединить от практического отношения и в своей сущностном размахе свести только к сущности человека.
