Многогранное и почти не раскрытое единство онтологии и теологии, сказывающееся в сущностиметафизики, особенно ясно заявляет о себе там, где метафизика, отвечая своему имени, называет свою основную особенность, благодаря которой она знает сущее как таковое. Речь идет о трансценденции.
Прежде всего это слово означает переход сущего к тому, что это сущее как сущее есть в своей чтойности (квалификации). Переход к essentia есть трансценденция как трансцендентальное. В соответствии со своим критическим сведением сущего к предмету опыта, Кант отождествил трансцендентальное с предметностью предмета. Однако трансценденция в то же время означает трансцендентное, которое, будучи первоосновой сущего как существующего, превосходит его и, возвышаясь над ним, пронизывает всю полноту сущести. Онтология представляет трансценденцию как трансцендентальное, в то время как теология представляет трансценденцию как трансцендентное.
Единая в себе (утверждающаяся в соответствии со своим происхождением на темном различении essentia и existentia) смысловая двойственность того, что выражает трансценденция, отражает онто-теологическую сущность метафизики. В силу своей природы метафизика мыслит сущее, превосходя его трансцендентально-трансцендентным образом, но превосходя только для того, чтобы пред-ставить само сущее, то есть в итоге вернуться к нему. Трансцендентально-трансцендентный переход только как бы слегка касается бытия путем представления. Мышление, занятое этим переходом, всегда мыслит о самом бытии лишь мимоходом, причем не в силу какого-то упущения, а по причине того, что оно просто не приступает к бытию как таковому, в сомнительном его истины. Мышление метафизики не приступает к самому бытию потому, что оно уже помыслило это бытие, но помыслило его как сущее, поскольку оно, это сущее, есть.
Само бытие с сущностной необходимостью остается в метафизике непомысленным. Метафизика – это история, в которой само бытие как таковое не присутствует: метафизика как таковая есть подлинный нигилизм.
Рассмотренный нами опыт переживания нигилистической сущности метафизики еще не достаточен для того, чтобы адекватно осмыслить подлинную ее сущность. Для этого прежде всего необходимо постичь сущность метафизики из самого бытия. Если, однако, предположить, что мышление действительно движется по этому пути, тогда прежде всего ему надо понять, что значат такие слова: само бытие остается в метафизике непомысленным. Быть может, мышлению в первую очередь надо научиться понимать только это.
Итак, само бытие остается в метафизике непомысленным, потому что она мыслит сущее как таковое. Это означает, что сущее само проявляется. Оно попадает в свет. Сущее освещается. Само сущее несокрыто. Оно находится в несокрытости. Несокрытость – это появляющаяся и тотчас исчезающая сущность истины.
В какой истине находится сущее, если в метафизике оно мыслится как сущее? Очевидно, сама метафизика есть истина сущего как такового. Какова сущностная природа этой несокрытости? Говорит ли когда-либо метафизика что-либо о сущности истины, в которой и из которой она сама мыслит сущее и в каковой даже сама бытийствует? Не говорит никогда. Или, быть может, мы так говорим (и, на первый взгляд, самоуверенно) потому, что прежде уже тщетно искали то, что метафизика говорит о сущности истины, в которой она сама находится? Быть может, поиски были напрасными, потому что мы недостаточно спрашивали?
