За этими пространными, не совсем понятными мне самому размышлениями, я не заметил, как кабинет Хомичева опустел.
– Спасибо вам, Юрий Валентинович. Как научить народ работать? – Ему явно хотелось выглядеть умным в моих глазах. Я предоставил ему такую возможность и выпил с ним предложенную рюмку коньяка «за наше общее дело». Хомичева потянуло на откровенность, и мне пришлось выслушать его версию накопления первого миллиона.
– Юрий Валентинович, трех дней вам хватит, чтобы со всем этим разобраться? – вдруг спросил Хомичев и посмотрел мне в глаза трезвым взглядом.– На большее не рассчитывайте, – тихо добавил он.
Я вышел из кабинета, оставив дверь открытой. Секретарша пудрила нос и даже не посмотрела в мою сторону. Дверь из приемной за мной с грохотом захлопнулась.
До обеденного перерыва оставалось время, за которое я успел побывать в производственном цехе. Ядреным русским языком я разъяснил мастерам-наладчикам способы подсоединения проводов в машинах. Проверил работу механизмов и, в принципе, остался доволен полученным результатом. Работа отвлекла меня от свирепых мыслей, я успокоился и принял решение больше не буйствовать и не злиться.
Я вышел за ворота предприятия, сделал глубокий вдох и почувствовал душевное облегчение. Довольно размеренным шагом я пошел в столовую, с твердой уверенностью встретить там Аглаю. Мне казалось, что те события, которые произошли этим утром, не повлияют на устоявшийся ход ее жизни. И что собственно произошло? Я сорвался не по своей вине, она сама спровоцировала меня на грубость и, она, как умная женщина, просто обязана сгладить конфликт между нами. Но я еще не понимал, что и мы, мужчины иногда ошибаемся и бываем не правы…
Огромный зал столовой, как обычно в это время, был полон. Но среди многочисленных посетителей ее не было. Стол, где должна была сидеть моя «дама в черном», был занят тремя женщинами из соседней парикмахерской. Розово-синие халаты делали их похожими на букет фиалок. Я отметил в себе переменившееся настроение и способность мыслить образно, прибегая к поэтическим сравнениям. Я сел на свое место, напротив «букета фиалок», и решил ждать ее появления.
– Если вы надеетесь на встречу с нашей прекрасной Еленой, то напрасно. Она не придет сегодня, – услышал я голос писателя за спиной. В руках он держал салфетку. Писатель закончил обеденную трапезу и собирался уходить.
– Почему?
– Потому что она никогда не опаздывает к обеду… Неважно выглядите… Весна – время простуд, надо беречься, молодой человек.
Писатель встал, откланялся и медленно побрел к гардеробу. Я решил ждать, и, через некоторое время, надежда на встречу с ней в этом «романтическом месте» испарилась, так же как исчезает пар над огромными кастрюлями, оседая каплями влаги на потолке. И когда из- за стола поднялся последний посетитель, я понял, что она не придет сегодня, и завтра не придет, и послезавтра и, быть может, не придет до тех пор, пока я не уеду из города…
– Молодой человек, мы закрываемся! – крикнула в мою сторону «монстр за кассой».
– А как ее зовут? – крикнул я в ответ. Но, скорее всего, я не крикнул, а пробурчал себе под нос, задавая вопрос себе самому. И кассирша его не расслышала, а когда я проходил мимо кассы, она мне приветливо улыбнулась.
– Закрываемся мы. Приходите вечером. Вечером у нас музыка и танцы.
– Спасибо. Зайду, как нибудь.
Мне ничего не оставалось, как покинуть заведение ни с чем. Но когда я подошел к выходу, меня окликнули.
