Читать онлайн Катя Добрая - Соляная бухта

Соленый ветер гнал пушистые белые облака куда-то на север. Между делом он спускался почти к самой земле и, хватая песок, кидался им в прохожих. Те только радовались этому проказнику – он был первым за последний месяц. Лето подходило к концу, а во Владивостоке оно только начиналось. Холодный дождливый июнь сменился невыносимо душным июлем, и вот, наконец-то, жизнь! Приятный ветер, солнце и море. Время отпусков, каникул и первых влюбленностей.

Лиза, вышедшая пару минут назад из стен университета уже студенткой, радовалась всему, что попадалось на глаза: голубям, выискивающим крохи на клумбе, прохожим с их серьезными лицами и таким же, как она, вчерашним школьникам, оживленно болтающим на скамейках возле университетских корпусов. Шел 1977 год – год новой Конституции, восхождения на Эльбрус приморских альпинистов и год окончания школы.

Лиза спустилась по ступеням и быстрой походкой направилась в парк. Там она уселась на залитую солнцем желтую скамейку и принялась за мороженое, купленное рядом у дородной улыбающейся продавщицы. Ветерок приятно щекотал ей шею, а солнечные лучи играли в темных волосах. Девушка была милой, с мягкими еще детскими чертами лица, курносым маленьким носиком и живыми широко распахнутыми голубыми глазами. Платье, под цвет глаз, с летящей юбкой подчеркивало её уже оформившееся женское тело.

Вчерашняя школьница смотрела на свои туфли, купленные мамой для выпускного, и думала о своей будущей профессии. Пойти учиться на археолога, по мнению мамы, было крайне необдуманным решением, а ей это представлялось жутко романтичным. Походы, раскопки, ночевки у костра и прочая ерунда были настолько манящими, что, когда пришло время подачи документов, Лиза ни минуты не сомневалась. К тому же старшая сестра Яна поддержала её, убедив родителей не давить на ребенка. И вот всего один месяц до учебы. Это и будоражило, и радовало. Новые знакомства, интересы, новые друзья. Сколько всего интересного её ждет в этой новой взрослой жизни!

Когда мороженое было съедено, девушка вскочила со скамейки и быстрым шагом направилась к дому. Семья жила в самом центре города по улице Нерчинская, в пятнадцати минутах ходьбы до университета. Будущую первокурсницу это не могло не радовать, минус был лишь в том, что обратно приходилось идти в гору, а под жарким августовским солнцем это было то ещё удовольствие. Минут через пять Лизин запал стал утихать, и она замедлила темп, а ближе к дому и вовсе поплелась, как старушка. Пару раз она останавливалась и, морща нос, смотрела на Амурский залив. На лазурной глади была видна, на сколько хватало глаз, тончайшая полупрозрачная золотая пленка – яркий солнечный свет. Она почти казалась, невозможно было с уверенностью сказать, обман ли это воображения или действительно солнце залегло всего на пару сантиметров под водой и медленно качалось на ленивых волнах. На душе у Лизы было так же спокойно и тепло, её будущая жизнь казалась простой и радостной. Будто в подтверждение этого белая чайка, кружащая над водой, прокричала что-то на своём птичьем языке. Крик был уверенный и сильный. Лиза вздохнула полной грудью, улыбнулась птице и поплелась дальше.

Дома приятно пахло выпечкой. Мать, Нина Михайловна, в прошлом швея-мотористка, ныне домохозяйка, хлопотала на кухне. Девушка, поприветствовав мать, сразу прошмыгнула в ванную, стащила с себя платье и встала под душ. Прохладные струйки воды быстро побежали по спине и ягодицам. Она подставляла лицо под воду, смешно отплевывалась, намыливалась, смывала пену сильной струей и снова намыливалась. Через полчаса Лиза, посвежевшая, с мокрыми волосами, закутанная в полотенце, вошла на кухню. Нина Михайловна сидела за столом перед огромной горой свежеиспеченных булочек, на которых аппетитно поблескивала сахарная пудра, и ждала дочь с водных процедур.

– Ну наконец-то! Я уж подумала, ты вся смылилась там.

Лиза хихикнула, схватила булочку и впилась в нее зубами.

– Лиза! Ну сколько можно повторять! Не ешь в сухомятку. Подожди, я налью тебе чаю.

– Угу.

Мать вскочила и очень быстрыми и ловкими движениями достала чашку, подхватила стоящий на плите чайник, плеснула кипятка так, будто это был лимонад, при этом ни капли не пролив мимо. Достала сахарницу и чайную ложку… По всему было видно, что жизнь Нины Михайловны прошла именно здесь, в тесной комнатушке три на два метра. Это были ее владения: царство алюминиевых кастрюль, ковшей и фарфоровых слоников, стоящих на холодильнике. Когда-то красивая, теперь изрядно располневшая, с тяжелой поступью и россыпью морщин вокруг глаз, женщина села обратно уже с дымящейся чашкой чая и протянула ее дочери.

– Вот, пей. Что молчишь-то? Взяли?

– Ну да, мы же и так это знали. Я даже не удивилась. Я уже студентка, – Лиза пыталась скрыть радость и придать своему голосу небрежности.

– Ну да, ну да… – Мать снисходительно похлопала дочку по руке. – Ешь давай.

Весь август Лиза болталась во дворе с подружками, помогала матери по дому и изредка ездила с сестрой на море. Это обстоятельство сильно злило её. Шёл последний месяц отдыха, впереди маячила учеба и, что самое главное, как ей казалось, взрослая жизнь. А её до сих пор не отпускали с друзьями на пляж. Из-за этого однажды случился скандал. Лиза, вернувшись домой позже обычного, с ходу заявила матери, что завтра едет с подругами на пляж за город. Куда конкретно – они решат по дороге. Мать, конечно же, запротестовала. Дочь не слушала. Она достала из шкафа желтую пляжную сумку и начала складывать в неё плед и накидку.

– Ты никуда не поедешь! Это очень опасно!

– Мама!

– Нет! Я не хочу, чтобы моя дочь утонула без присмотра взрослых!

– Мам, все ездят, что тут такого?!

– Мне плевать на всех! Я переживаю за тебя!

– Да ничего со мной не случится! Мы едем впятером, с нами будут мальчики, друзья Любы.

– Тем более! – Нина Михайловна теряла терпение. – Оболтусы невнимательные!

По щекам потекли слёзы.

– Мам, это не честно…

– Иди спать. Через месяц вернётся отец, там и решим: взрослая ты уже или нет, куда можно ходить, а куда нельзя. Я всё сказала.

– Чего ты боишься?! А? Ну чего?!

– Я хочу безопасности для своего ребёнка! – Женщина произнесла эти слова таким безапелляционным тоном, что спорить дальше не было никакого смысла. – Иди спать, завтра поговорим.

Она закрыла дверь в комнату дочери и прошла на кухню. Нина Михайловна не стала включать свет, слишком хорошо она знала расположение мебели, чтобы не наткнуться на острые углы. Она подошла к окну и начала всматриваться в потухшее небо. Дом стоял на сопке, и днём можно было увидеть часть залива. Сейчас было темно, и лишь огни корабля подмигивали ей. Тяжёлый вздох нарушил тишину комнаты. Мать семейства, верная жена, как всегда ждала своего мужа. Когда-то давно красивая девушка встретила своего принца, будущего капитана, но принцессой так и не стала. Иногда крамольные мысли закрадывались в её голову, и женщина плакала. Плакала по молодости, по влюблённости, которая прошла слишком быстро, по мужу, по своей жизни, запертой в этой тесной комнате, между столом и плитой. Единственным мостиком между этими погасшими глазами и счастьем были её девочки. Яна и Лиза. Две крохи, воспитанные матерью и бабушкой.

Отец, Федор Сергеевич, капитан, выпускник Владивостокского высшего мореходного училища, всю жизнь провел в море. Возвращался домой на месяц, как любой русский мужик, отдавал все деньги жене (Нина Михайловна бережно складывала их между простынями в шкафу) и все свободное время посвящал своему старенькому автомобилю, который он любил нежной любовью, и друзьям. Капитан был очень общительным и веселым, хлебосольным с громким раскатистым смехом. Как только он спускался на берег, приглашал друзей в дом. Нина Михайловна накрывала стол, капитан доставал подарки: импортные вещички, доступные морякам в заграничных поездках. Все были счастливы. Но через неделю рутина входила в свои права, и Федор Сергеевич сникал. Он чувствовал себя чужим в этом женском царстве образцового порядка, вязаных салфеток и сдобных булочек. И тогда он перемещался в гараж, оставляя жене право руководить бытом и воспитывать детей.

Нина Михайловна искренне хотела для своих дочерей чего-то большего, чем получила от жизни сама, но чего – женщина не знала. Круг женского счастья замыкался на муже и детях: чего еще можно желать? Свои минуты слабости она считала грехом перед судьбой, подарившей ей семью. И все-таки, где-то глубоко внутри…

Смахнув слезу, Нина Михайловна задернула шторы и пошла спать.

Прорыдав от обиды весь вечер, Лиза появилась на кухне ближе к обеду в длинной ночной рубашке, больше подходящей ее покойной бабушке, чем молодой девчонке, с маленькими опухшими щелочками вместо глаз и с нестерпимым желанием поругаться.

– О! Явление Христа народу. Хоть бы умылась, что ли…

Мать варила суп с фрикадельками и выглядела, как всегда, невозмутимо.

– Когда надо будет, тогда и умоюсь.

– Ну ладно тебе, горе ты мое луковое. Глаза опухшие, было бы из-за чего… – Нина Михайловна, сполоснув руки от фарша, обняла дочь. – Мы с тобой сегодня вместе пойдем на море, а то я чего-то засиделась. Ты как? Пойдем?

Мамины руки нежно гладили волосы, и Лиза быстро сменила гнев на милость.

– Пойдем… – губы сами расплывались в улыбке, но девушка упорно не хотела этого показывать. Она отстранилась от матери и, схватив сковородку с холодной яичницей, уселась за стол.

Во второй половине дня, когда солнце уже не так обжигало кожу, мать с дочерью подошли к морю. Отдыхающих было совсем немного: парочка пенсионеров, дети и кучка парней, играющих в волейбол. Один из них оторвался от мяча и с нескрываемым интересом посмотрел на девушку, хотя она этого не заметила. Пока женщины расстилали плед, снимали сарафаны, примеряли пляжные панамки, парень отдал друзьям мяч и направился в сторону вновь прибывших. Выглядел он весьма колоритно. Роста он был невысокого, очень худой, с длинным с горбинкой носом, над которым хитро поглядывали маленькие зеленые глаза. Растительность на голове почти отсутствовала, из-за чего нос выглядел еще огромнее. На вид ему было около двадцати лет.

– Здравствуйте, не могу оторвать взгляд от Вашей дочери. Давайте познакомимся!

Держался парень весьма уверенно. Смотрел прямо в глаза, на тонких губах играла улыбка, он стоял прямо и, несмотря на практически полное отсутствие одежды и его худобу, гордо подбоченясь.

– Я Сергей. Мне двадцать лет. Весной из армии вернулся. Пора жениться. – На последней фразе он хохотнул и подмигнул Лизе.

Женщины молчали. Они смотрели на этого тощего паренька, хлопали глазами и медленно краснели.

– Я… Нина Михайловна, дочь, вот, моя… Лиза.

Сергей, видя произведённый эффект, ещё сильнее выпятил впалую грудь. Харизмы ему было не занимать.

– Привет, – поздоровалась Лиза, но взглядом не одарила. Она яростно рылась в сумке, а её маленькие уши по цвету напоминали пионерский галстук.

– Сейчас лотосы цветут, поедем завтра? – Он обратился к Нине Михайловне. – Можно?

– Можно… – На Нину Михайловну было жалко смотреть.

Лиза замерла. Что только что сказала её мать?!

Сергей, видя реакцию девушки, тут же исправился.

– А Вы с нами поедете? Мне будет приятно побыть в компании двух очаровательных дам.

– Конечно, поедет! – Лиза нарушила молчание. – Ещё как поедет!