Солярис: голосовой помощник активирован - страница 2

Она подкрадывается, как зверь.

Тихо, почти ласково. Изподтишка, со спины.

Она ещё не напала, но ты уже чувствуешь: рядом – опасность.

И вот – подлый прыжок.

Сдавленность в груди. Ком в горле. Не как от изжоги, но будто изжога – не у тела, а души. Тебе страшно и беспокойно, хотя объективно поводов нет.

Ты всё понимаешь – но не можешь выключить.

Ты как пожарный, который знает, что тревога ложная,

но уже в форме, уже бежит, уже горит внутри.

А потом – провал.

Организм, словно старый компьютер, уходит в синий экран смерти.

И пытается перезагрузиться. Снова и снова.

Без успеха.

В какой-то момент ты просто лежишь. Не отдыхаешь – а зависаешь.

Без мыслей, без желаний, без воли.

Только курсор внутри – мигает.

Словно говорит: «введите команду, если остались живы».

Днём я будто исчезаю. Становлюсь прозрачным, расфокусированным. А ночью – наоборот: словно возвращаюсь в тело. Не до конца, но хотя бы чувствую, что есть кожа, руки, руль под пальцами. Что я не просто наблюдатель, а что-то вроде участника.

И вот тут у меня всегда возникает вопрос:

Когда мы, совы, успели всё сдать жаворонкам?

Кто вообще додумался начать цивилизацию с рассвета?

Кто этот гений, который решил, что продуктивность начинается в 7-8 утра, а не в полночь с кружкой горячего шоколада и тишиной?

В природе полно существ, которые живут ночью. Хищники, летучие мыши, звёзды в конце концов. Но нет – мы почему-то все согласились, что настоящая жизнь начинается ещё до восхода солнца и звона будильника. С этого идиотского состояния: поднять – подняли, а разбудить забыли.

К чёрту будильник. Я за ночь.

Я за пустые улицы, тусклый свет и водителей, которые не говорят ни слова.

Это не значит, что я живу.

Просто ночью я меньше мёртв.

Улицы тянутся тишиной. Фонари горят, но как будто с неохотой. Иногда мне кажется, что я не еду – скольжу по чёрной воде, как тень от самой себя. Это одновременно моё удовольствие и моя пытка.

Я подъехал к очередному адресу.

Очередной пассажир. Очередной муравейник.

Их тут сотни. Однояйцевые башни по двадцать пять этажей, плотнее, чем шахматные фигуры в коробке.

Окна друг напротив друга. Балконы впритык.

И при этом – никто не знает, кто живёт рядом.

Не в соседнем доме – на лестничной клетке.

У всех лица. У всех двери. У всех Wi-Fi и охранные домофоны.

А с кем здороваешься в лифте – понятия не имеешь.

И это считается нормой.

Мы стали ближе друг к другу физически – и дальше, чем когда-либо – по сути.

Квадратные метры выросли вверх, а человечность ушла в минус.

И самое ироничное – здесь, в этих бетонных термитниках, вечно проблемы с дорогами.

Один выезд. Две полосы.

Тысячи машин. И никаких парковок.

Каждое утро микрорайон вздыхает и выдыхает в пробку. 1,5–2 часа – чтобы доехать на работу.

Полчаса – чтобы припарковаться.

Пять секунд – чтобы снова почувствовать ненависть ко всему этому бетону.

Но зато – миллионник.

Город.

«Цивилизация».

Это тебе не деревня.

Хотя, если честно – деревня мне ближе.

Я, кстати, какое-то время работал подпольным тургидом в ОАЭ. И даже там жил не в городе, а в обычной деревне Умм-Аль-Кувейн, километрах в ста от «Дубаёв».

Да простят меня силиконовые гупики, знающие себе цену, с завышенным самомнением, за такое уничижительное название их символа запрещеннограммного успешного успеха.

На мой взгляд – просто красивая, дорогая обёртка с довольно посредственным, в рамках книжной цензуры, вкусом.

В общем, исходя из моего личного объективного наблюдения: почему-то ко всему этому миксу стекла, бетона и псевдорая, создаваемого по спецпроекту, особенно сильно тянет женщин.