Сон, в котором я пробуждаюсь - страница 39

Вздохнув, он принял вызов.

Когда ронин ушел, мастер чайной церемонии обратился к своему старому другу Такао, мастеру меча, который однажды покинул дворец самого даймё, чтобы найти покой в уединении. Услышав историю, Такао задумчиво провел пальцами по цубе своего меча.

– Кейтаро, ты никогда не держал оружия в руках, и шансов выжить у тебя почти нет, – сказал он, не щадя правды. – Но есть способ встретить смерть.

Кейтаро внимательно слушал.

– Вспомни чайную церемонию, – начал Такао. – Каждый ее элемент. С какой грацией ты берешь чайную ложечку, как аккуратно насыпаешь порошок в чашу. Вспомни, как ты наливаешь кипяток, не пролив ни капли, и как ты перемешиваешь чай, будто смешиваешь само время с вечностью. Уходя завтра на дуэль, представь, что ты не сражаешься с мечником. Представь, что ты снова готовишь чай.

Такао встал, взял в руки меч и показал, как его держать.

– Подними его над головой, как будто ты держишь чайный черпак. Сделай вдох, словно собираешься налить кипяток в чашу. А затем, если потребуется, нанеси удар, так же уверенно, как ты накладываешь последнюю порцию чая. Пусть твоя рука будет такой же твердой и спокойной.

На следующее утро Кейтаро пришел к старому дубу. Лес был окутан туманом, словно сама природа скрывала исход дуэли. Ронин ждал его.

Когда Кейтаро встал напротив него, он поднял меч, как учил его друг. В этот момент его лицо стало совершенно бесстрастным. Он смотрел на ронина, как на пустую чашу, которую нужно заполнить покоем. Каждый его жест был размерен и гармоничен.

Ронин почувствовал, как нечто странное закралось в его сердце. Он видел перед собой не мастера чайной церемонии, но человека, чье спокойствие выходило за пределы человеческого. Это было спокойствие человека, который познал гармонию мира и не боялся смерти.

Фехтовальщик отступил на шаг, затем опустил меч.

– Я ошибся, – сказал он с поклоном. – Вы действительно мастер, но не чая и не меча. Вы мастер духа. Прощайте.

И, не сказав больше ни слова, он растворился в тумане.

Кейтаро опустил меч, почувствовав, как его руки дрожат. Но он знал, что победил. Победил не ронина, но самого себя.

Q.S., Glossa marginalis ad fabulam Keitar

Ex Codice Translucido, fol. LXVIII

На тропе без следов —

двое остановились.

Один держал меч,

другой – ничего.

Оба остались целы.

Где-то на заснеженных просторах Севера, в небольшом поселке, затерявшемся среди сосновых лесов, на свет появился мальчик. Назовем его Артуром – именем крепким, как северный ветер. Ведь жизнь отнюдь не была к нему ласкова.

Раннее детство Артура было окрашено трагедией. Его отец, человек простой, но горячий, был зарезан в пьяной драке, когда мальчику едва исполнилось пять. Мать, оставшись одна, нашла утешение в бутылке. Вскоре она, потеряв контроль над собой и над жизнью, была лишена права воспитывать сына. Артур оказался в детском доме – месте, где добродетель редко находила пристанище.

Детский дом, в который попал мальчик, не походил на приюты из благородных романов. Вместо заботы и обучения здесь были труд и выживание. Директор, человек грубый и предприимчивый, использовал своих подопечных как рабочую силу. В руки Артура вложили лопату, не игрушечную, а тяжелую и холодную. "Копай, мальчик, – сказал директор. – Жизнь не ждет". И Артур копал: землю, фундаменты, ямы.

Его детство кануло в забвение под тяжестью непосильного труда.

Мечта мальчика была проста: он хотел стать взрослым. А еще он мечтал об армии. Детский дом, с его скудным питанием и постоянной работой, казался Артуру тюрьмой, из которой он надеялся вырваться туда где, по его мнению, он наконец сможет стать человеком.