Сон выдр - страница 15

– Мягко. Мокро.

Я поморщилась. Не такого описания мне хотелось. Может, я и не великий романтик, но все же какие-то ожидания у меня были.

– И все?

Оливия начала нервно дергать травинки. Я испугалась, что это увидит мой отец: он всегда был одержим своим газоном, как и любой уважающий себя житель пригорода.

– Я не знаю… думаю… – Она осеклась и продолжила усердно рвать траву. Газону грозило вскоре стать похожим на череп моего дедушки.

– Что такое, Олив? Ты знаешь, что можешь рассказать мне что угодно.

– Я не думаю, что мне нравятся мальчики.

– Потому что они все дураки, – ответила я не только из принципа, но и по привычке.

– Нет, дело не в этом. Мне кажется, я вряд ли вообще когда-нибудь полюблю мальчика.

Я потеряла дар речи.

– Как это?

– Я не знаю. Они меня не привлекают. Мне это… неинтересно. Я не думаю о них, когда представляю, как целуюсь с кем-то.

Мне вдруг стало жарко. Оливия увидела, как румянец заливает мои щеки.

– Тебе неловко. Не стоило на тебя это вываливать.

– А о ком ты думаешь? – перебила я.

Она смущенно закусила губу.

– В реальной жизни или в мечтах?

– Как хочешь.

– Меган Фокс.

Я начала смеяться, и она подхватила. Напряжение тут же рассеялось. Когда мы успокоились, я добавила:

– Мне показалось, ты сейчас скажешь, что думаешь обо мне.

Она посмотрела на меня с любопытством, даже как-то оценивая. Затем покачала головой.

– Нет, ты моя подруга. Это не то же самое.

Она оставила траву в покое. Я представила, как мой отец вздохнул с облегчением.

– Это ничего не меняет, да? – тревожно спросила Оливия.

– Нет, конечно. Ты – это ты, я – это я, и мы друзья на всю жизнь.

Когда я вспоминаю эту сцену, то думаю, как хотела бы снова стать одиннадцатилетней и поверить, что все вокруг очень просто. Вот только чем старше мы становимся, тем сложнее кажется происходящее. В данном случае сложно то, что Джастин еще и друг Оливии.

Причем последняя не собирается оставлять в покое неприятную мне тему:

– Не стану скрывать, я говорила с Джастином. Ему было приятно кому-то довериться. Но знай, я на твоей стороне, как и всегда. А теперь, раз уж я приехала, ты больше не сможешь играть в затворницу.

– Да не особо-то я в нее играла.

– Неужели?

Я опускаю плечи.

– Ладно, хорошо. Но мне хотелось побыть одной. Сама знаешь, какая я, Олив.

– Терпеть не могу, когда ты меня так называешь.

– Ага. А я терпеть не могу, когда ты читаешь мне нотации.

– Ты их заслужила.

– Верно. Прости.

Она протягивает мне стаканчик. Я отхожу в сторону, чтобы впустить ее, и мы направляемся к столику на заднем дворе. Сидим на солнце, наслаждаемся кофе. Мой именно такой, как я люблю: с молоком, без сахара. Сидя передо мной, Оливия с решительным видом потягивает свой двойной ванильный латте. Мы обе учимся на медицинском, обе картезианки[4], обе довольно циничные. В остальном же мы довольно разные: я сдержанная и задумчивая, она яркая и импульсивная. Мне нравится садоводство и кулинария, а Оливия увлечена модой и дизайном.

Мы дополняем друг друга. Она моя Кристина, я ее Мередит, как в «Анатомии страсти». К тому же я рыжая, а ее усыновили в Китае: нарочно не придумаешь. Она моя родственная душа, та, кому я все рассказываю, та, которая поможет мне спрятать труп, если я совершу убийство. Оливия снова рядом со мной, и это придает мне сил. Я хотела бы сказать ей об этом, только мне всегда трудно признаться, что я нуждаюсь в других людях. Думаю, психолог нашел бы у меня страх быть покинутой.