– А еще что?
– Хотел поцеловать, но я убежала.
– Что еще? – Сонька заставила дочку смотреть ей в лицо. – Он что-то с тобой сделал?
– Нет, ничего. Просто говорил и просил… – Михелина снова стала плакать. – Мамочка, мне страшно… Я тоже, кажется, влюбилась в него. А я этого не хочу. Я боюсь, мама…
Дочка уткнулась в грудь матери, опять стала плакать, вздрагивать. Сонька гладила ее по спине, успокаивала, затем с усмешкой произнесла:
– Все что Бог ни делает – к лучшему.
На соседних нарах приподнялась сонная соседка.
– Чего ты сказала, Сонь?
– Не тебе, спи, – ответила та и улыбнулась дочери. – Давай спать, скоро побудка.
На поиски Гришина Егора Никитича был направлен следователь по особым поручениям Потапов. Человек обстоятельный, неторопливый, он, по мнению начальства, проще всего мог войти в контакт с затворником, о котором после изгнания из департамента не было ничего слышно.
Жил Егор Никитич в доходном доме на Пятой линии Васильевского острова. Потапов велел извозчику остановиться возле семнадцатого номера, расплатился и направился под арку громоздкого шестиэтажного дома.
Подниматься пришлось по узкой и плохо освещенной лестнице на третий этаж. Возле высокой коричневой двери следователь на секунду задержался, нажал на кнопку звонка.
Какое-то время стояла тишина, затем в коридоре послышались глухие шаги и женский голос недовольно спросил:
– Кто?
– Мне бы Егора Никитича, – ответил Потапов.
– Кто спрашивает?
– Товарищ по службе.
– Нет у него товарищей. И службы нет, – ответил все тот же голос, и шаги стали удаляться.
Потапов снова нажал на звонок.
На сей раз дверь открылась, и на пороге возникла высокая худая дама за пятьдесят. Внимательно посмотрела на визитера, чем-то он, видимо, ей понравился, она неожиданно пригласила:
– Войдите.
Следователь вошел, пошаркав ногами о половик, двинулся следом за женщиной в глубину квартиры.
Квартира была просторная и неуютная – потолки высоченные, стены голые, мебели почти никакой.
Вошли на кухню, хозяйка кивнула на один из табуретов, сама села напротив.
– Говорите.
– Я из следственного управления, – произнес Потапов, кладя шляпу на стол. – Мы когда-то с Егором Никитичем служили вместе.
– И чего хотите?
– Поговорить с ним.
Дама помолчала, затем тяжело вздохнула и попросила:
– Оставьте его, господин. Дома его нет, а сказать ничего путного я вам не смогу.
– А где он?
– Сказала же нет! А даже если бы и был, я бы не позвала. Праздные разговоры ему сейчас только во вред.
Потапов полез в нагрудный карман, вынул плотный пакет, положил перед хозяйкой.
– Денежное вспомоществование. Из департамента. Его там по-прежнему ценят и уважают.
Женщина взяла конверт, пересчитала находящиеся в нем деньги, посмотрела на визитера глубокими уставшими глазами.
– Очень даже кстати. Егор Никитич ведь совсем обезденежен.
Неожиданно в кухню вошли два паренька и девица. Паренькам было лет по десять-двенадцать, девице на вид – пятнадцать.
– Дети Егора Никитича, – тихо произнесла дама.
Мальчики никак не отреагировали на ее слова, девица же сделала неудобный к моменту книксен.
Следователь привстал, назвался.
– А папенька еще спят, – вдруг сообщила девочка. – Наверно, надобно будить.
– Тебя за язык дернули? – возмутилась женщина. – Ступайте к себе и не высовывайтесь, пока не позовут!
– Но ведь папенька просили разбудить их не позднее обеда, – возразила дочка.
– Не твоего ума дело!.. Марш отсель!
