Беда в том, что в остальном он мой оживший эталон идеального парня.
– Будто ты не знаешь, – нервно усмехаюсь, ощущая на своей спине его пристальный взгляд. – Мир вбил себе в голову, что я тебя не люблю и вовсю корчит из себя разоблачителя. Можно подумать, это новость.
– Я в курсе, просто пытаюсь понять, что между вами происходит?
– То же, что и всегда, – я оборачиваюсь, испытывая жгучее желание отхлестать себя по щекам за эту ложь. Мир остался тем же засранцем, каким был пять лет назад, а вот я с самых похорон, как увидела возмужавшего за время разлуки сводного брата не могу перестать о нём думать ни на секунду.
Мне по-хорошему скрывать нечего, это всего лишь размышления над причинами его агрессии. Клянусь, он иногда так страшно смотрит, будто готов в меня вгрызться. Вспоминаю и дыхание перехватывает от ощущения чего-то беспощадного, лютого, настолько неукротимого, что кажется дай этому нечто волю, в порошок перемелет любую надежду на компромисс. Энергетика Мирона не знает полутонов, она либо подавляет силу воли до хруста, либо возносит так высоко, что падение неминуемо разнесёт её в щепки.
Тонкий внутренний голосок, встрепенувшись от Диминого покашливания, напоминает, что пауза затянулась. Да так затянулась, что теперь охота поёжиться от повисшего в воздухе напряжения. Взгляд синих глаз сканирует каждый миллиметр моего лица, словно желая вытащить наружу все тёмные тайны, но во мне сейчас не найти ничего кроме раздражения.
– Дим, ну что за вопросы? Будь моя воля мы бы вообще не пересекались! – хочется проорать ему, чтобы не смотрел так, будто я ответчик в зале суда во время допроса. Но я не могу. Горло сковывает нервным спазмом, будто после пары часов непрерывного плача. Мне трудно даже говорить о Мироне без лишних эмоций. И в первую очередь хочется сорваться на Диме за то, что заставляет меня искать оправдание тому, чего я сама толком не понимаю. – Напомнить, кто постоянно тянет его с собой?
Дима наклоняет голову, продолжая изучать моё лицо, а затем растягивает губы в ласковой улыбке, словно ничего и не было. Пальцами плавно очерчивает мои ключицы над вырезом короткого чёрного платья и заключает меня в крепкие объятия.
– Так вот почему ты бесишься. Не рычи, малыш. Сегодняшний вечер только наш, – Прикосновение больших ладоней к пояснице посылает по телу волну умиротворённого тепла, такую непохожую на болезненную лихорадку от прикосновений сводного брата. Мгновенно расслабившись, обнимаю Диму в ответ, покорно подставляя шею его губам, ласкающим кожу вкрадчивым шёпотом: – Вечер только наш. И ночь, я надеюсь, тоже.
Всё-таки он хороший. С ним спокойно, привычно и как-то... правильно что ли? Да, "правильно" – самое точное определение. Может, однокурсницы правы в том, что касается роли секса в жизни молодого парня, и отчуждение сковало наши отношения из-за моего стремления оттянуть неизбежное? Какой смысл откладывать? Димка хороший, правильный. Он не предаст, а его прикосновения мне приятны и не пугают как... Ну не-е-ет. Хватит о нём думать!
– Не исключено, – мурлычу надломлено, наслаждаясь лёгкими, едва ощутимыми поцелуями.
Нашу идиллию прерывает звонок телефона.
– Привет, Мир, – поздоровавшись, Дима звучно целует меня в плечо. На этот раз неприятно удивляя фальшивой нарочитостью. Будто специально причмокивает погромче, чтобы отчётливо стало слышно, что он вот совсем не ужин сейчас смакует. Ревнует? К Мирону что ли? Это ж какую фантазию нужно иметь... – У Маши, где мне ещё быть? Нет, только пришёл. Мы в клуб собираемся. Ну не знаю... Если ты клятвенно обещаешь больше ничего не поджигать... Я, знаешь ли, благодарен за помощь с ремонтом мангальной и всё такое, но ещё один косяк и не видать мне новой тачки как своих ушей.
