– Эй, ребята! – закричала Лутация со своей скамейки. – Мне кажется, что вы говорите дурно о диктаторе Сулле Счастливом. Так я вам советую держать язык за зубами, я не желаю, чтобы в моей таверне оскорбляли имя величайшего гражданина Рима.
– Вот тебе на! Эта проклятая кривоглазая принадлежит к партии Суллы! – воскликнул старый гладиатор.
– Эй ты, Меций! – вскричал тотчас же на это могильщик Лувений. – Говори с уважением о нашей дорогой Лутации!
Вдруг с улицы послышался ужасный хор женских голосов. Все взгляды устремились к входной двери кабачка. В нее входили, горланя и танцуя, пять девиц в коротких до неприличия платьях, с нарумяненными лицами и голыми плечами. Они непристойными словами отвечали на громкие крики, которыми их встретили.
Лутация и ее рабыня приготовляли в другой комнате ужин, судя по всему – обильный.
– Кого это ты ожидаешь сегодня вечером в свой кабак, чтобы угостить этими кошками, изжаренными вместо зайцев? – спросил нищий Веллений.
– Может быть, ты ожидаешь на ужин Марка Красса?
– Нет, она ожидает Помпея Великого.
В это время в дверях появился человек колоссального роста, сильного телосложения, еще красивый, несмотря на седину в волосах.
– Требоний…
– Здравствуй, Требоний…
– Добро пожаловать, Требоний! – воскликнуло одновременно много голосов.
Требоний был ланистой. Он закрыл несколько лет назад свою школу и жил теперь на сбережения от этой прибыльной профессии. Однако привычка и симпатии неизменно влекли его в среду гладиаторов, и поэтому он был постоянным посетителем всех дешевых ресторанов и кабачков Эсквилина и Субуры, где эти несчастные обычно собирались.
Кроме того, втихомолку рассказывали, что он был одним из тех, к чьей помощи прибегали во время гражданских смут патриции, дававшие ему поручение навербовать большое число гладиаторов. Говорили, что в его распоряжении находились целые полчища гладиаторов и в назначенное время он являлся с ними на Форум или в комиции, когда там обсуждалось какое-нибудь важное дело, в котором требовалось напугать судей, вызвать смятение и иногда даже устроить схватку. Утверждали, что Требоний извлекал большую выгоду из своего знакомства с гладиаторами.
Как бы то ни было, верно то, что Требоний был их другом, покровителем, и потому-то в этот день он по окончании зрелищ в цирке поспешил к выходу, где дождался Спартака, обнял его, расцеловал и, поздравив, пригласил на ужин в таверну Венеры Либитины.
Требоний вошел в таверну Лутации в сопровождении Спартака и группы гладиаторов.
Шумными приветствиями встретили посетители, уже находившиеся в таверне, прибывших. Присутствовавшие на зрелищах в цирке были горды, что могли показать счастливого и мужественного Спартака – героя дня тем, кто его еще не знал.
– Сюда, сюда, красавец-гладиатор, – сказала Лутация, идя впереди Спартака и Требония в другую комнату, – здесь для вас приготовлен ужин. Идите, идите, – прибавила она, – твоя Лутация, Требоний, подумала о тебе и надеется, что отличилась этим жарким из зайца, равного которому не подавали даже у Марка Красса.
– Сейчас мы оценим, что ты приготовила, плутовка, – ответил Требоний, потрепав по спине хозяйку, – а пока принеси-ка нам кувшин велитернского! Старое ли оно?
Веселые шутки и оживленная беседа вскоре наполнили комнату громким шумом. Один только Спартак, которого все восхищенно превозносили и ласкали, – может быть от стольких волнений, пережитых в этот день, – не был весел, неохотно ел и не шутил. Облако грусти окутало его чело. Спартака не развлекали ни любезности, ни остроты, ни смех.
