– А я говорю, никакой это не медведь, – с непреклонной уверенностью заявила Нина Климовна. – Восставший из могилы граф сожрал почтальона! Медведи у нас никогда зимой не шатали и на людей не нападали. Ничего не случалось по району, пока вы не потревожили покой хозяина усадьбы! Говорили мы вам, ждите плохих новостей! И вот дождались.
– Уважаемая Нина Климовна, – режиссер взял женщину под руку и повел к выходу из гостиной, как в танцевальный зал. – Я понимаю, что вы здесь на своем рабочем месте, насиженном и украшенном, а мы у вас в гостях и доставляем вам с работниками некоторые беспокойства с неудобствами. При всем уважении к трудовому коллективу музея-усадьбы…
– Если вы сию же секунду не прекратите разыгрывать перед нами идиотскую средневековую пьесу, то мы будем вынуждены обратиться по нужному адресу. Тогда вас быстренько упакуют и увезут в дурдом, зафиксируют случай массового психоза, – не переводя дыхание протараторил оператор, словно торопясь извести пополненный запас желчи для речей.
– Ах, так?! – Нина Климовна разобиделась и толкнула режиссера локтем в бок, высвобождая руку. – Ну и сидите, пока граф не придет за вами! Я всем в деревне скажу, чтобы с вечера на улицу не выходили и в лес ни ногой. К вам с хорошим отношением, а вы… Хамы городские, трамвайные, вот вы кто. В нашем районе трамваев нет, и люди здесь живут душевные, а у вас внутри пустота! Все хорошие задатки вы на рельсах вытрясли!
Нина Климовна сунула ноги в сапожки и, не застегивая молнии, удалилась с наших удивленных глаз.
– Что за чушь она несла? – сценарист посмотрел на оператора. – При чем тут рельсы и трамваи? По моей улице ходят автобусы и рядом метро. На трамвае раз пять за всю жизнь довелось поездить.
– Баба тронулась умом. Не обращай внимания, – тот покрутил пальцем у виска.
– А может, она всегда была со сдвигом? – предположила гримерша. – Ничего удивительного, если некоторые целыми днями сидят в такой скукоте, недолго и свихнуться.
– Отставить помешательства! – скомандовал режиссер, хлопнув в ладоши. – Выкинуть из головы трамвайные рельсы и с новыми силами приступить к работе! А если про медведя-людоеда не выдумка, то это большая неприятность. Придется сократить прогулки в лес. И сегодня надо лучше присматривать за молодым дарованием, – он с улыбкой посмотрел на меня. – Берегите Зиночку и подстраховывайте. К счастью, у нас будет только один ее проезд в санях по лесу, и надо все сделать с одного дубля, пока не начало темнеть.
Катание на тройке снимали с машины. Лошади в расписной праздничной сбруе, украшенной цветными кисточками, шли ровно и красиво. Коренник был темнее мастью, на нем отчетливее, чем на пристяжных, выделялись крупные “яблоки”. С кучером-дрессировщиком мне было легко, а вот когда подошло время самой пересесть на козлы и взяться за поводья, тут же напомнил о себе ожог. Как назло, несмотря на примочки по народным рецептам и мази из аптечки, он не спешил заживать и отзывался сильной болью при касании.
Но сказано начальством – сделать все, чтобы избежать повторных дублей, значит, придется стараться. Мне самой незачем продлевать мучения.
До злосчастного поворота, где ночью что-то случилось с лосем, съемка шла прекрасно. Наш грузовик ехал впереди, я смотрела в камеру, счастливо улыбалась и восторженно смеялась от предвкушения встречи княжны с гусаром.
И вдруг… Я в тот момент подумала, что пятно крови заледенело и колесо машины заскользило по нему. Грузовик занесло к обочине и он увяз в снегу.
