Степан стряхнул снег. Блеснула на груди потрепанной шинели серебряная медаль, полученная еще в Германскую.
– Красные бегут! – не то торжествуя, не то сожалея проговорил Степан, подходя к столу.
Снег, свалившийся с валенок, образовал небольшие лужицы.
– Ого! – Степан подхватил штоф замерзшей рукой и прильнул прямо к горлышку.
– Нно, – одернул его Иван, – не балуй!
– А что, не балуй, – взвился посетитель, – наши к городу подходят. Говорят, сам генерал Пепеляев пожаловал.
– Так ить, хорошо это, – заметил Иван, успокоившись, – почто же прямо из бутылки-то пойло хлебать?
– Надолго ли? Вот в чем вопрос?
– Что значит, надолго ли? – возмутился Иван Иванович, – да где уж красным с Пепеляевым-то справиться?…
***
…Прошло какое-то время. Жарко стало во дворе. Зашелестела береза листьями. Птички запели. Поднялись в огороде, какие-никакие посадки.
Но опять неспокоен стал Иван. Опять взялся боеприпасы проверять. Грохот издаля приближался к городу. Такой, что время от времени дребезжали стекла. Теперь даже Авдотья не особо покидала дом.
– Все-таки красные не оставляют нас в покое, – ворчал Иван, – то и дело поглядывая в окно, – того и гляди обратно возьмут город. Ох, и не поздоровится тогда.
– Чего не поздоровится-то? – каждый раз робко возражала Авдотья, – мы же ничего…
– Цыц, баба! – ругнулся Иван и назидательно поднял палец, – разве не знаешь, чего хотят эти самые, тьфу, большевики?
– А чего?
– Они хотят, – раздельно произнес он, стараясь придать словам больший вес, – они хотят, чтобы не было богатых…
– Так то богатых. А мы-то…
– Вот ведь баба непонятливая, – махнул рукой Иван, – А это ты видела?
Мужик торопливо задернул оконные занавески и прошел в темный угол за печкой. Он откинул крышку огромного синего, обитого металлическими полосками, сундука.
Перед глазами предстал перепутанный ворох одежды.
– И что? – отмахнулась Авдотья, – тоже мне богатство нашел…
Иван лихорадочно выкидывал из сундука вещи.
Авдотья только руками развела. Такой беспорядок устроил. Тряпки летели в разные стороны, неопрятными кучками падая на пол.
– Вот оно! – мужик торжествующе протянул жене прятаный на самом дне сундука внушительный ящичек.
Крышка, подчиняемая нажиму пальцев Ивана Ивановича, открылась.
Блеск золотых и серебряных монет показался женщине тусклым. Руки мужика погрузились в спрятанное сокровище. С веселым звоном пересыпались с ладони на ладонь монеты. Из-под золотых кругляков показались угловатые очертания царских еще орденов. Сверкнули разноцветные прозрачные камешки.
– Откуда это все у тебя? – прижав ладони к лицу, спросила Авдотья.
– Какая теперь разница, – отмахнулся Иван.
Он опасливо покосился во двор.
– Теперь красные придут. Они не будут особо разбираться. Поставят к стенке, и все.
– И что же нам теперь делать?
– От ведь глупая баба, – вздохнул Иван, – спрятать все это нужно. И понадежней.
– Понадежней? Это куда?
Иван неуверенно поскреб в затылке.
– Дома негде, – пробормотал он, оглядываясь, – давай-ка вынесем во двор. Там и прикопаем.
– Там?
– Ага, – мужик решительно закрыл ящичек, – иди-ка, проверь, чтоб никто не увидел.
Авдотья торопливо набросила платок на голову и выскочила на крыльцо.
– Ты к воротам иди, – напутствовал Иван, – на улице посмотри…
…
– И где же он все это спрятал? – Егор с трудом сдержался, чтобы не воскликнуть во весь голос.
– Да, кто ж его знает? – проскрипел в ответ Дом.
– Ты должен знать!
