Сразу после завтрака и выдвинулась. От проводов отказалась — выйдя за ворота отослала детей обратно. Лица у всех троих были такие несчастные, словно она покидала из навсегда. На какой-то миг захотелось плюнуть на судью и остаться. Пообещав, что вернется во что бы то ни стало, она решительно двинулась прочь.
Через несколько шагов не выдержала взглядов в спину и оглянулась — вся троица сиротливо стояла у ворот: худенькие, тощие, оборванные.
«Ничего, — сказала себе Тамара Степановна, — нам бы дом у герцога отбить, а уж с остальным разберемся».
Помахав им рукой, она отправилась дальше, ускорив шаг.
Заросшая грунтовка свернула в пролесок, который скоро кончился, и показалась дорога пошире. Тоже грунтовая, но изрядно накатанная.
И абсолютно пустая.
Левый ее конец исчезал за холмом, правый в изрядной дали упирался в поселение с крепостной стеной, похожее на детский конструктор. Возле стены, словно пшено, были «рассыпаны» деревенские домишки.
Прикинув, сколько придется топать, Тамара Степановна приуныла. Сил на такой марш-бросок у нее не было.
Она уже хотела вернуться, когда из пролеска показалась телега. Лошадь, что ее тащила выглядела ужасно тощей. Как и старик, что ею правил. Кот в этой худосочной компании смотрелся как родной.
— Здрасьте, — сказала Тамара Степановна, когда телега подъехала ближе.
Старик бросил вожжи и, подскочив, бухнулся в ноги.
— Хозяйка! Пресветлые небеса, ты вернулась!
— Мужчина, встаньте! Вы чего? — Тамара Степановна бросилась его поднимать.
— Хозяйка! Счастье-то какое! — не унимался тот.
— Ладно, ладно, только встаньте и отвезите меня в город. А то я, кажется, уже опаздываю.
— Вмиг домчу! — обрадовался старик. — Лошадка у меня резвая!
Тамара Степановна посмотрела на нее с сомнением, но старик оказался прав — до города они добрались на удивление быстро.
Все это время Никодим — так представился старик — не умолкая, рассказывал о том, в какой кошмар превратилась жизнь в деревне, когда земля перешла к герцогу.
— При тебе-то, Хозяйка, так славно было, а сейчас… Вымираем мы. Малые больными да слабыми рождаются, старики держатся кто как может, но тоже многие на тот свет ушли, а молодые работают с утра до ночи, спины не разгибают, а толку.... К озеру-то герцог нас не пускает. Сам пользуется да дружков возит, а мы… только если втихую кто воды наберет. На вес золота водица теперь, а без нее ничего не родится. Ты уж, Хозяйка, помоги, заступись за нас. Больше-то некому.
— Заступлюсь, — кивнула Тамара Степановна, стиснув зубы. — Даже не сомневайтесь, заступлюсь. Этот наглец у меня попляшет.
Клокоча от гнева, она покинула телегу, которая в это время подъехала к городской площади, и отправилась следом за котом. Словно чувствуя ее ярость, прохожие расступались, и до приземистого здания ратуши она добралась вовремя.
Зашла внутрь и, узнав, где находится судья, не менее решительно двинулась к нужной двери.
Постучала, открыла, вошла — и наткнулась на герцога.
— Явилась, самозванка, — смерив ее злобным взглядом, прошипел он.
— Добрый день, господин судья, — поздоровалась Тамара Степановна, игнорируя пучеглазого наглеца.
Судья поздоровался в ответ и указал на стул.
— Что ж, — произнес он, — раз все в сборе, начнем, — он открыл папку, лежащую перед ним на столе. — Я изучил документы о покупке и продаже имения. Подлога не нашел, все законно.
— Что, получила? — герцог, повернувшись к Тамаре Степановне, презрительно усмехнулся. — Мое имение! Все мое — и дом, и земли…
