А что если, ощущая власть над Графом, я на самом деле как поезд, который свободен в выборе маршрута только по уже проложенным рельсам? И пути, конечно, определяет Граф. Вдруг я что-то упускаю и уже давно играю по его правилам? Он намного жестче, чем хочет казаться, и намного хитрее. Иначе ему не удавалось бы выходить сухим из авантюр, связанных с написанием книг.
Уверена, переживая страстный роман с Графом, Катрин из его «Иголки для бабочек» — дочь одного из богатейших людей страны — понятия не имела, что он всему миру расскажет о ее тайне. До встречи с Графом Катрин оказывала дорогие интимные услуги, исключительно дабы пощекотать себе нервы и насолить родителям. После ее шикарного полугодового романа со скандальным писателем — за развитием событий следили все таблоиды — последовало не менее громкое разоблачение. Книгу Графа мгновенно смели с прилавков.
Хватаю куртку и выбегаю во двор. Он все еще ждет в машине, хотя мой завтрак затянулся минут на сорок. Стучу костяшкой пальца по стеклу со стороны Графа. Дожидаюсь, пока оно опустится.
— Я никуда с вами не поеду.
— Поедете.
— Затащите в машину силой?
Он так глянул — словно у меня жаба изо рта выскочила.
— Зачем же. Вы сами сядете…
— Не думаю.
— …когда узнаете, что я хочу рассказать вам о себе кое-что, не известное никому.
Прищуриваю глаза. Заманчиво. Но я так быстро не сдамся.
— С чего вы взяли, что это мне интересно?
— С того, что вам по какой-то причине интересно все, что со мной связано. Особенно мои тайны. А то, что я хочу вам показать, — это концентрированная тайна.
Сажусь на переднее сиденье. Обдумываю слова Графа. Зачем ему раскрывать свою тайну — если только он не собирается получить что-то взамен.
Свет слепит глаза. Опускаю козырек — не помогает.
— Возьмите, — Граф протягивает мне солнцезащитные очки.
— Предпочитаю, чтобы дорогу, в первую очередь, видел водитель.
— Возьмите! У меня есть еще пара, — он бросает на меня короткий насмешливый взгляд. — Откуда столько удивления у девушки с двумя зубными щетками?
Усмехаюсь, но очки беру. Смотрюсь в отражение зеркала на козырьке. Хм. Оказывается, мне весьма идут большие черные стекла. На светофорах водители машин заглядываются на меня. Или на «Понтиак»…
Через четверть часа вылетаем на трассу. Осень буйствует. Золотое солнце, пронзительно-синее небо, пестрая листва. Узкая, чуть влажная после дождя дорога словно специально извивается, чтобы показать побольше красот.
— Так что вы скажете по поводу истории, которую я вчера сочинил? — спрашивает Граф таким тоном, словно мы только что с ним об этом разговаривали.
Первым на его вопрос реагирует мое тело. Прикрываю глаза, чтобы обуздать свои ощущения. Да, я помню, как изнывала, слушая описание интимной сцены. И что делала, когда Граф ушел.
— Не думаю, что Глеб любит готовить, — внезапно охрипшим голосом отвечаю я и роюсь в сумке в поисках бутылочки с водой. Очень хочу пить — и очень не хочу смотреть Графу в глаза.
— Не думаете? Или знаете наверняка? Впрочем, не отвечайте. Я сочинил ужин лишь потому, что сам люблю готовить. Вплел в историю немного личного — как это делаете вы.
— Граф, смотрите на дорогу!
— А вы не отвлекайте водителя, так прикусывая губу!
Улыбаюсь. Делаю пару глотков.
— Дайте мне, — требует Граф.
Протягиваю бутылку и, наклонив голову, смотрю, как он касается ребристого горлышка там, где только что были мои губы. Тотчас же вспоминаю, как целовала Графа. Тело снова мгновенно реагирует… Не представляла, что поездка будет настолько адской.
