Сашок подполз ближе.
– Ты чего не спишь? – шепнул он.
Артист вздрогнул, будто его ударили. Повернулся к Сашку – глаза широко раскрыты, зрачки расширены.
– Он был ближе, – прошептал Артист так тихо, что Сашок едва расслышал.
– Кто?
Артист схватил Сашка за рукав, притянул к себе. От него пахло страхом – кислым, острым.
– Я видел его, – зашептал он прямо в ухо. – Он был ближе. Он смотрел, как я сплю.
Сашок почувствовал, как холодок пробежал по позвоночнику. Он невольно оглянулся на угол, где сидел странный солдат с белой повязкой. Там никого не было.
– Кто? – снова спросил он, хотя уже догадывался об ответе.
Артист улыбнулся – кривой, дрожащей улыбкой, совсем не похожей на его обычную ухмылку.
– Сто первый, – произнёс он и тихо засмеялся.
Но в этом смехе не было веселья. Только дрожь, только страх, только отчаянная попытка сохранить рассудок.
– Перестань, – Сашок попытался высвободиться, но Артист держал крепко.
– Я не сумасшедший, – шептал Артист, не отпуская. – Я проснулся, а он стоял надо мной. Просто стоял и смотрел. А потом… потом он ушёл. Но не туда, – он кивнул в сторону выхода из ниши, – а сквозь стену. Понимаешь? Сквозь чёртову стену!
Тишина ночи в трубе не была похожа на обычную тишину. Она казалась живой – дышала, пульсировала, наблюдала. Все спали беспокойным сном. Капитан Орехов дремал, прислонившись к стене, с пистолетом на коленях. Дядя Паша похрапывал, зажав в руке фотографию семьи. Вова сидел с закрытыми глазами, но никто не мог сказать наверняка, спал ли он.
Сашок лежал на спине, глядя в темноту. После разговора с Артистом сон не шёл. Он пытался убедить себя, что всё это – просто игра воображения, результат усталости и замкнутого пространства. Но страх уже пустил корни.
Постепенно веки Сашка отяжелели. Сознание начало уплывать, растворяясь в темноте. Он погружался в сон, когда это случилось.
Звук шагов. Медленных, размеренных. Каждый шаг отдавался металлическим эхом, будто кто-то шёл по трубе, не скрываясь.
Сашок распахнул глаза. Звук был настолько отчётливым, что он не сомневался – это не сон. Кто-то шёл прямо к ним.
Шаг. Ещё шаг. Пауза. Снова шаг.
Не только Сашок услышал это. По нише пробежала волна движения – солдаты просыпались, тянулись к оружию, озирались.
– Что за… – прохрипел кто-то.
Звук шагов приближался. Теперь он звучал совсем близко – у самого входа в нишу.
Артист вскочил первым. Его рука тряслась, когда он включил фонарь и направил луч в сторону звука.
Пусто.
Никого.
Только чёрный зев трубы и тени, танцующие в свете фонаря.
– Я слышал, – прошептал Артист. – Мы все слышали.
Капитан Орехов уже стоял на ногах, его пистолет был направлен в темноту.
– Проверить периметр, – скомандовал он тихо. – Без паники.
Несколько бойцов включили фонари. Лучи света заметались по нише, выхватывая напряжённые лица, сжатые кулаки, оружие наизготовку. Все были на месте. Все сто.
И тут Сашок заметил. Вова. Он больше не сидел у стены. Теперь он стоял в трёх шагах от своего места, застыв, как статуя. Его лицо было повёрнуто к выходу из ниши, глаза широко раскрыты, рот приоткрыт, словно он хотел что-то сказать, но не мог.
– Вова? – позвал Сашок.
Бывший зек не ответил. Не шелохнулся. Только его пальцы дрожали, едва заметно, как листья на слабом ветру.
– Что ты видел? – спросил дядя Паша, подходя к нему.
Вова медленно повернул голову. Его взгляд был пустым, как у слепого.
– Он приходил за мной, – произнёс он так тихо, что все замерли, чтобы расслышать. – Но ещё не время.
