– Камни не летают, тупица. – Момо чуть отодвинул ладони и хлопнул ими по ее щекам. – Если, конечно, их не кинуть.
– Маленький камень хочет… летать. – Аркаша, тяжело дыша, вцепилась в футболку юноши. Влажная ткань тоже пахла персиком.
Сквозь пелену, застилающую взор, она все-таки разглядела, как нахмурился Момо. Кинув странно внимательный взгляд на ее пальцы, треплющие его футболку, он отвернулся и, помедлив, шагнул назад, даруя Аркаше полную свободу. Как только он покинул ее личное пространство, на нее набросился холод. Словно сдернули теплое одеяло и оставили на съедение холодному промозглому утру.
– Я могу им быть.
Аркаша ошарашено уставилась на Момо. На его губах появилась усмешка, но почему-то показалось, что скорее по привычке.
– Направляющим. Заменой. – Что-то вспыхнуло и сразу погасло в глубине его алых глаз. – Уверен, это будет забавно. Желаешь?
Аркаша молчала, поэтому Момо продолжил:
– Вот только мои услуги весьма дорогие. Учти. Но ты ведь все равно не знаешь, чего хочешь. А этот вариант приведет тебя в изначальную форму.
Юноша поправил футболку и двинулся по коридору прочь от Аркаши. Она провожала его растерянным взглядом, когда Момо замедлился и, посмотрев на нее через плечо, бросил:
– Подумай об этом, Шмакодявка. Начни снова трепыхаться. И не ради Захаровой. А ради меня.
6. Глава 6. Хочу твои дорогие услуги
Пылай и жаром пламени меня сожги,
Дай выше мне взлететь, позволь ускорить бег,
Желай и жажду воспылать во мне зажги,
Стань ближе мне, мой пресеки побег…
Кто-то осторожно потрепал плечо. Аркаша нехотя оглянулась.
– Ты как? – спросил Маккин, опасливо улыбаясь. – Выглядишь усталой.
Они шли к главному полю на физподготовку, но окольными путями – через лабиринты коридоров Блэк-джека. Снаружи галдели толпы студентов, и Макки не хотел встречаться с ними. Аркаша тоже не горела особым желанием с кем-либо общаться.
– Правда? – Она взлохматила волосы, пряча за рыжими кудрями осунувшееся лицо. – Наверное, не выспалась.
– Может, не стоило ходить на пробежку? – Маккин встал на ее пути. – Ты плохо себя чувствуешь, я же вижу. Лучше бы тебе пропустить первую пару.
– И тогда я расклеюсь окончательно. – Аркаша ткнула русала в грудь пальцем. – Режим амебы крайне вреден моему организму. Мне нужна встряска, а не благоприятная среда для развития бактерий моей аморфности. Я не эстетично выгляжу, когда ложусь на бочок и начинаю выть как волчок.
Юноша качнул головой, не соглашаясь.
– Сложно представить тебя жалующейся на что-либо. Ты… кремень.
«Видел бы ты меня утром…»
– Кремень… – Аркаша, не особо задумываясь, добавила: – Значит, я камень, высекающий огонь?
… И огонь покорится камню, ведь сутью своей он будет обязан высеченной из камня искре…
Огонь?
Никто не олицетворял огонь сильнее, чем он… Никто не источал запаха слаще.
… Я могу им быть… Направляющим. Заменой…
– У тебя щеки горят. – Маккин обеспокоенно нахмурился. – Уверена, что все в порядке?
– Я в норме! – Аркаша принялась тереть щеки ладонями, но от этого стало еще жарче.
– Слушай, – русал выставил руку, не давая ей себя обойти, – я не отличаюсь проницательностью, но вполне понимаю, что вечно жизнерадостным быть невозможно.
– Ну я бы сказала, что ты часто выдаешь весьма проницательные умозаключения. – Аркаша отстраненно потыкала пальцем в выставленную ладонь Маккина.
– Спасибо, но я к другому клоню.
– И к чему?
– Тебя сложно разгадать, Аркадия Теньковская. Ты скрытная и осторожная. Не отрицай. Я решил, что не буду прятать от тебя свои переживания. Я доверяю тебе. И надеюсь, заслужу когда-нибудь и твое доверие. В один прекрасный день мне будет оказана великая честь узнать, что же творится в твоей голове. И узнать лично от тебя.
