– Кэп, я переодеться, – бросил Джадин.
– А… ладно, – рассеяно отозвался Грегори, явно с трудом приходя в себя.
Аркаша не смотрела на старосту, но знала, что его взор направлен на нее и полон он настороженной сосредоточенности. И несмышленышу понятно, что от кого-кого, а от нее Грегори подобных кульбитов точно не ожидал. Интересно, увеличилась бы степень его шока, если бы он узнал, что Аркаша сама от себя такого не ожидала.
Голова лишилась мыслей. Избрав для себя вид перекатывающихся под упругой кожей мышц спины Джадина, пока он шел, чуть склоняясь вперед, чтобы легче было взбираться в горку, в качестве кратковременного ориентира, Аркаша брела за нефилимом, шаркая подошвами и запинаясь через каждый шаг. Так она спасла себя от встречи с взглядом Грегори, пока их маленькая процессия шла мимо, и так ей не пришлось переживать мучительные секунды осознания того, с каким настроем может встретить ее чарбольная команда Сириуса там, на вершине склона.
Но и мимолетное спокойствие в этой отупелой прострации когда-нибудь должно было закончиться. Широкая спина продолжала быть неотрывной частью Джадина, который направился в сторону общежитий, когда как Аркаше полагалось остаться здесь – в пространстве, где так или иначе придется с кем-то взаимодействовать и выдавливать из себя какие-нибудь маловразумительные слова.
Аркаша прикрыла глаза – всего на секунду, – чтобы приготовиться к смене картинок восприятия и с достоинством выдержать очередное испытание реальности. Каким оно будет и к чему приведет? Закрывающий глаза никогда этого не узнает.
Первым Аркаша увидела Роксана. И это был наидеальнейший расклад. Вероятно, именно эти поблескивающие золотом комично вытаращенные глаза дикого кота даровали ей уверенность. Страх перед осуждением толпы, ужас осознания своей никчемности, боязнь показаться нелепой – лишь гаснущие вспышки, которые должны занять ничтожно малое количество времени, чтобы освободить место истинно важным эмоциям. А страх будет иметь ровно такое количество важности, которое ты сам выделишь для него. Потому что для себя самого ты – единственный творец. Творец мира, который ты видишь своими глазами, создатель чувств и властитель эмоций. Остальные – лишь антураж.
Аркаша обвела взглядом всю компанию. Нахмурившийся Луми с его пронзительными насыщенно синими глазами, странно тихая Шаньян, теребящая свои тонкие косички, и стоящий ко всем спиной Момо.
Творец мира сам выбирает свой антураж, и он же решает, стать ли ему победителем или раствориться в праздности чужих миров, где он уже сам является антуражем…
Активность или пассивность?
Стать творцом или позволить создать себя другим?
«Я не хочу быть пустым местом. Не хочу, чтобы на лицах был написан немой вопрос «кто такая Аркадия Теньковская?»
Этими словами она ответила на вопрос Гучи, подтверждая свое желание учиться в Блэк-джеке. Однако до сих пор ни одна живая душа так и не узнала, кто такая Аркадия Теньковская. Она все еще пустое место. Соплячка.
Я не хочу быть пустым местом.
Словно расслышав ее мысленный шепот, Момо медленно обернулся.
Я не желаю больше быть соплячкой.
За спинами членов чарбольной команды, видимый лишь ей и показывающий то, что предназначалось ей одной, Момо поднял руку, с некоторой ленцой указал на нее, а затем постучал пальцем по собственному виску.
Аркаша резко склонила голову и прижала ко рту кулак. Мокрые волосы делились влагой с футболкой Джадина. Осень, вспомнив о своей промозглой натуре, посылала один леденящий кожу порыв ветра за другим. Где-то внизу возобновлялся гул голосов – сдержанно и в какой-то мере даже боязливо. Душераздирающий вопль, донесшийся со стороны громад главных строений Блэк-джека, оповестил о начале пары.
