– Есть тут городок один. Нам туда разрешают по выходным ходить. Но не после вводной недели. Еще через недельку – пожалуйста.
– Здорово. – Аркаша приуныла. Вряд ли Макки откажется и дальше делиться с ней одеждой, но ведь должен же быть какой-то лимит злоупотребления чужой добротой!
– Что, совсем беда? – полюбопытствовала Шани. – Бомжевала небось?
– Почти.
– Ладно, не боись, подумаю, как тебя приодеть.
– Правда? – Аркаша удивленно посмотрела на собеседницу сквозь покров из почти уже высушенных волос.
– У меня с юмором атас, так что не думай, что шучу.
– Ого, чтобы ты подобрела, всего-то и стоило разок сконфузить Ваниль.
– О чем ты? Я всегда сама доброта, – проворчала Шани, с энтузиазмом наводя беспорядок на голове Аркаши. – Хорошо, уела. С Ваниль это ты меня подкупила, чертовка, подкупила. И не улыбайся мне тут, хитрая тощая девка! Так, дело сделано. Ну что, причешем тебя, или айда пугать чарбольных дурней?
Мужское молчание намного осмысленнее женской стрекотни. По крайней мере, Аркаше, вернувшейся в зал следом за Шани, тотчас же показалось, что ей прочитали целую лекцию в манере воспитательной беседы, хотя единственный, кто мог всерьез заняться этим – Грегори – не проронил ни слова. Наверное, бытие решило вернуть изначальный баланс и фоном к восхищенной похвале от Шани добавить этакий шматок порицания от старосты. Чтобы жизнь сладким пряником не казалась.
– И что это за угнетающая атмосфера? – поинтересовалась черная вдова. – Тренер наконец узрел полное отсутствие перспектив и решил разогнать ваш чудный балаган?
– Пререкаться нет настроения, Шани. – Грегори быстро обогнул ее. – А ты, Теньковская… – Юноша смолк, мучительно выискивая нужные слова. – Давай в будущем постараемся обойтись без таких вот эксцессов?
– Почему ты упрекаешь ее? – возмутилась черная вдова. – А не тех гнусных засланцев из Мимозы и Фомальгаута?
– Нариса никогда не отличался тактичностью, ну а Ваниль не может жить без внимания. Не стоит подыгрывать их маленьким спектаклям.
– Оденьте на меня семейники и заставьте принимать на себя все Стопроцентные, если я не права, – предложила Шани, – но Теньковская сегодня играла явно не по их сценарию.
Грегори с неохотой кивнул, соглашаясь.
– Не ловить тебе Стопроцентных, Шани. Да и о мужском белье придется забыть. Что касается тебя, Теньковская, признаюсь честно: я тебя недооценил. Умеешь постоять за себя.
– На этой ноте надо всплакнуть, – посоветовала Шани, – типа «папка не ждал, не гадал, а птенчик-то уже подрос и из гнезда ломится мир познавать».
– Отлично сказано! – включился в беседу Роксан. – И, между прочим, очень эффектно ломится. – Юноша жадно оглядел Аркашу. – Какая же ты худенькая, Зефиринка.
Аркаше стало неуютно. Захотелось вернуться в тепло огромной футболки Маккина. В ней она чувствовала некую защищенность – словно в объятиях большого добродушного мишки.
– Хрупкая, как стебелек цветочка, – умилялся Роксан.
– Ты слепой, Котяра? – раздраженно бросил Момо. – А раньше ты этого не заметил? Она же всего пару минут назад так и сверкала своим голым кожным покровом. Тощая и лохматая, как плод ночных игрищ швабры и веника.
«Так, значит, ты все-таки пялился на меня втихаря, Момо».
– Сам ты швабра, – обиделся за Аркашу Роксан.
– И веник, – вдохновившись образом, поддакнула Шани.
– Да, да, Кюнехелм, как спец по части «вынести с одного удара», будет совком для мусора, – Грегори прикрыл рот ладонью, пряча зевок, – а я буду половой тряпкой, ведь вы периодически вытираете ноги о мою нервную систему. Все, с позывными разобрались. Начинаем трудиться.
