Товарищ Борисов поднес мегафон ко рту. Резкий, усиленный электроникой голос прорезал воздух: «Пионеры лагеря «Орленок»! Смирно! Равнение на знамя!»
Наступила почтительная тишина. Знаменная группа, старшие ребята из десятого отряда, в белых перчатках и безупречной форме, торжественно внесли алый стяг. Под звуки горна его закрепили на флагштоке. Голос Борисова снова загремел, перечисляя достижения вчерашнего дня (отряд №7 лучше всех убрал территорию!), выговоры (отряд №3 опоздал на ужин!) и главное – распорядок на сегодня.
«…До обеда – работа в кружках! Авиамоделирование – корпус «Парус», танцевальный – клуб «Алые паруса», судомодельный – мастерская у причала, юннаты – к теплице! После завтрака – разбежались! В тринадцать ноль-ноль – обед! После обеда – тихий час! Без исключений! Пятнадцать тридцать – построение на спуске к морю! Купание под строгим наблюдением врача и вожатых! Шестнадцать тридцать – подъем! Семнадцать ноль-ноль – ужин! Восемнадцать тридцать – дискотека в клубе «Алые паруса»! Двадцать один ноль-ноль – отбой! Всем быть в корпусах! Вожатым – обеспечить порядок! Пионерское слово – закон!»
Голос смолк. На плацу повисло краткое молчание, вздох облегчения, а потом снова поднялся шум – обсуждение, смешки, толкотня по пути в столовую «Волна».
Завтрак был кашей. Манной, густой, с комочками и румяной пенкой сверху. И компотом из сухофруктов, сладким, с плавающими сморщенными яблоками и черносливом. Алюминиевые ложки звенели о миски. За длинными столами кипели свои микрособытия. Сашка, сидя напротив Витьки, ловко орудовал ложкой, параллельно развлекая соседей анекдотами про «чудика-физика». Витька же ковырялся в каше, украдкой поглядывая на Сашку. Тот казался абсолютно нормальным, обычным веселым парнем. Как будто той ночью говорил не он. Как будто не его голос, низкий и чужой, рассказывал про Лидку и ужасную маску. Витька набрался смелости:
«Саш… а та история… ты ее сам придумал?»
Сашка поднял глаза, ложка замерла на полпути ко рту. Он ухмыльнулся: «А что, понравилась? Колоритная байка, да?»
«Страшно было», – честно признался Витька, чувствуя, как уши наливаются жаром. Рядом сидевший толстяк Серега фыркнул: «Да ладно тебе, Морозов! Это же сказки!»
«Сказки?» – Сашка отложил ложку, его глаза сузились, в них мелькнул знакомый по ночи огонек, но днем он казался скорее озорным. «А почему тогда в медпункте прошлым летом девочка из четвертого отряда ночью орала, что видела в окно девчонку с красным лицом? И вожатые потом весь кустарник у корпуса обыскивали? Следов не нашли…» Он многозначительно замолчал, отхлебнув компота. Серега побледнел и тоже замолчал. Витька почувствовал, как холодок побежал по спине снова.
После завтрака отряд рассыпался по кружкам. Витька, по настоянию Сашки («Там клевые самолетики делают!»), потащился в корпус «Парус» на авиамоделирование. Прохладный полумрак мастерской, запах клея «Момент», деревянной стружки и лака. За длинными столами склонились мальчишки, кропотливо выпиливая лобзиками фюзеляжи, обтягивая крылья папиросной бумагой. Инструктор, сухощавый мужчина с вечно задумчивым видом и пальцами, испачканными клеем, рассеянно показывал Витьке, как правильно закрепить резиномотор. Витька старался, но пальцы не слушались, клей капал мимо, папиросная бумага рвалась. Он украдкой наблюдал за Сашкой. Тот, сидя в углу, уже почти закончил свою модель – изящный планер с тонкими крыльями. Он работал быстро, уверенно, с сосредоточенным видом, изредка бросая остроумные реплики соседям. Никакой ночной мистики, только точные движения и азарт созидания. Витька вздохнул. Может, и правда, просто страшная сказка? Но образ маленькой девочки с пылающим лицом упорно всплывал в памяти.
