Прощаясь с Бихари, Кирилл уже точно знал, что ему делать. Проложив маршрут к ближайшему индуистскому храму, направился туда на другой конец города. Пристроившись в вагоне скоростного монорельса у окна, он уткнулся лбом в прохладное стекло. Металлический червь поезда, поскрипывая сочленениями, мчался сквозь бетонно-пластиково-стеклянные внутренности Владивостока. Кирилл смотрел на бегущие прочь городские пейзажи, оглядываясь в прошлое, на историю своей жизни, дорога которой затянулась скользким узелком вокруг Задачи, готовая в любой момент сорваться в глубины безумия. Слишком высоко, чтоб дотянуться, слишком низко, чтобы встать. Скользя мысленным взором по перипетиям своей ещё не такой уж долгой и замысловатой судьбы, Кирилл понимал, что именно заманило его в нынешнюю западню.
Это был краткий миг торжества, испытанный им ещё на первых курсах университета. Тогда, подобно многим своим сверстникам, он проводил всё свободное (да и значительную часть несвободного) от учёбы время за видеоиграми. Наиболее мила его сердцу оказалась древняя, ещё довоенная, китайская игра "Истории о необычайном", сделанная по мотивам рассказов Пу Сун-Лина. Разработчик "Историй", гениальный гейм-дизайнер Сун Чи погиб, растерзанный во время вечерней лесной прогулки дикими обезьянами, унеся с собой в могилу тайны игрового процесса. Одна из этих тайн: недокументированная возможность поиграть за Царя обезьян Сунь У-Куна – особенно манила игроков как своей недоступностью, так и крутой необузданностью персонажа, который начал свой жизненный путь с дебоша в небесных чертогах даосских богов, а спустя века, преодолев путь за священными книгами из Китая в Индию к Будде Татхагате, стал буддой сам. Полностью пробудившись, мятежная в прошлом обезьяна стала Буддой, Побеждающим в Бою и, поскольку других будд в игре не наблюдалось, то Сунь У-Кун был имбой, которая не контрится по определению. Многие игроки штурмовали загадку Царя обезьян, но лишь Кириллу удалось разгадать её. Он провёл немало дней и ночей за изучением игрового мира, подобно постигающему марсианский язык Гэллинджеру смешивая коктейли из стимуляторов с шампанским, пока наконец не увидел лежавший на поверхности ответ. Надо было всего лишь добыть редчайший скин камня, надеть его на вершине Горы цветов и плодов, а затем прождать несколько игровых месяцев, пока в этот камень не ударит молния – всё ровно так, как описал У Чэнь-Энь в "Путешествии на Запад".
О Кирилле тогда писали СМИ, и даже несколько знаменитых китайских журналистов брали у него интервью. Но не мирская слава поразила в самое сердце юного владивостокского студента. Поразил его краткий миг торжества, который оказался так же сладок и неуловим, как чувство отождествления себя с падающим во все стороны с кончика иглы ангелом, о котором с бесконечным упоением рассказывают испытавшие героиновый приход. Неуловимость этого мига могла сравниться только с его притягательностью. Торжество от решения простых задачек было жалким подобием того самого Торжества. И, влекомый жаждой испытать сладостное мгновение ещё раз, Кирилл опрометчиво взялся за решение апорий Зенона в случае, когда пространство-время и непрерывно, и дискретно одновременно. Если торжество от решения игровой загадки так пьянило и манило, то каково же будет Торжество от решения трёхтысячелетней Задачи?! Кирилл не мог этого представить, но страстно хотел его испытать, и считал, что, выбирая такую цель, ему нечего терять.
