Командир, искоса наблюдавший за сменой выражения лица и ждавший именно такой реакции, довольно кивнул журналисту, снова опередив его вопрос:
– Вы совершенно правы. Ещё один секрет нашей нелёгкой работы раскрыт. Свою гордость мы возим везде, где планируется провести публичную казнь.
– Но не казнокрадское ли это предприятие? Не сподручнее было бы воспользоваться местными ресурсами?
– И да, и нет, – серьезно ответил Игорь Матвеевич. – Видите ли, мы обязаны следовать уставу и прописанным правилам проведения. В данные списки также входят и пункты, посвящённые оборудованию, которое должно перед использованием пройти регистрацию, лицензирование и техническое обслуживание с печатью главного представителя по надзору качества и безопасности…
– Безопасности? – Алёша, будучи постоянно находящимся подшофе, брызнул весёлой слюной.
Игорь Матвеевич в очередной раз проигнорировал дерзость художника. Он лишь смотрел на смеющегося в полном молчании и продолжил говорить сразу, как тот кончил своё одинокое блеяние:
– Самая пикантная часть агрегата заключается в люковом механизме, который должен раскрыться не слишком резко, но и не слишком медленно, дабы заключённый получил ровно то наказание, которое прописано в его документе.
Командир жестом пригласил подняться, чтобы газетчики рассмотрели нехитрый механизм поближе.
Дрожащей ногой Евгений опробовал люк на предмет надёжности.
– Получается, приговорённый просто встаёт в середку, на шею накидывается петля, а затем люк открывается и того? – Мужчина состроил карикатурную рожицу покойника с высунутым набок языком.
– Что вы, если бы было всё так просто. Приговорённый должен встать ногой на одну створку, а другой – на вторую, да так, чтобы его вес был правильно распределён, иначе открытие люка может сработать неверно, а это приведёт к известным печальным последствиям.
– Разве само повешение не есть печальное последствие? – снова встрял Алёша.
– Правильно проведённая процедура казни является лишь исполнением приговора, не более. И раз уж вы об этом заговорили, то сразу обмолвлюсь, что в случае, если в процессе происходят огрехи, то исполнителей вполне справедливо отчитывают и штрафуют.
– Последний вопросец, – Евгений как-то лениво шмыгнул носом, в придачу глупо чавкнул языком, – а что случится, если люк откроется слишком быстро или слишком медленно?
– В первом случае осуждённому сломает шею, отчего он умрёт не от повешения. Во втором же сонные артерии надорвутся недостаточно, дабы осуждённый умер именно от гуманной асфиксии. Последуют страшные мучения, которые могут продолжаться до получаса, а это – нарушение прав человека.
В воздухе повисло неопределённое молчание. Даже Алёша как-то сник, только покачал головой, словно соглашался с услышанным. Наравне с молчанием, ведомый лишь инстинктами командир устремил свой взгляд на восток, где на горизонте одного из песчаных горбов одиноко шагал человек в чёрном костюме, не похожий ни на заплутавшего служащего, ни на местных зевак. Такая исключительная разница говорила даже самым невовлечённым зрителям, что навстречу своей запланированной смерти идёт Голицын Лев Николаевич, осуждённый за умышленное убийство своей жены.
Лев Николаевич представился присутствующим лицам хоть и крепко сложенным, но всё же стариком выше среднего роста, с короткими и напрочь седыми волосами. Нижнюю же часть лица обрамляла неухоженная борода, от которой по щекам расползлись не менее удручающие морщины, словно они были вырванными корнями деревьев. Если бы не чёрный костюм, можно было смело сказать, что осуждённый всю жизнь проработал рыбаком на югах и что ему нужно было надевать не строгий костюм, а забродные сапоги с лохмотьями, всё равно помирать. Фигура Голицына стремительно увеличивалась в размерах, с каждым аршином привлекая всё больше народу.
