Я стараюсь рассмотреть, что там за краем сада, или что может быть краем.
Вижу только кустарники, цветы и извилистую дорожку из серого камня со статуями по бокам. В глубине – только неизведанная темнота.
– Куда она ведет?
– Хм. Для каждого из нас по-своему, так ведь? Но, конечно, главное здесь – воображение.
Я улыбаюсь.
– Звучишь как Э. Но я стараюсь смотреть на вещи практичнее.
Я вру, конечно. Или выдаю желаемое за действительное.
– Чушь! Как ты думаешь, откуда у нас паровой двигатель? Телефон? Автомобили? Это все нужно было выдумать, прежде чем они стали реальностью. Люди с хорошим воображением – вот кто создает новое, изобретает, двигает прогресс!
– Может, вы и правы. – Я кладу в рот соленую оливку и раскусываю.
– Нет никаких «может»! Чтобы жить полноценно, мы должны пройти сквозь двери в более удивительный, чудесный мир. Шанс. Судьба. С таким не шутят.
Я делаю глубокий вдох, не зная, что сказать.
– Ну же, иди, – он кивает в сторону тропинки, ведущей во тьму.
– Простите?
– Надо пройти сквозь двери.
Значит, не метафора.
Но все это уже слишком. Я люблю тайные проходы, но ни за что не пойду в темный лес, даже если на его месте на самом деле должна быть стена.
– Я… мне нужно…
Ф. цыкает.
– Что нужно? Что может быть важнее?
– У Э. проблемы со здоровьем. Я должна проверить, как она. И в магазине дела плохи.
Он наклоняет голову, слегка нахмурившись.
– Все потому, что ты не знаешь, кто ты такая.
Я открываю рот, но не могу выдавить ни звука. Ф. знает меня? Может быть, даже моих родителей?
– Когда ты не знаешь, кто ты на самом деле, другие люди могут у тебя забрать. Забрать то, что является твоим. – Он трогает меня за плечо, подталкивая к краю сада. – Ты найдешь там ответы на все свои вопросы. Если осмелишься.
Он заставит меня идти туда?
Впервые за вечер я чувствую страх, порыв сбежать, хотя другая часть меня жаждет обрести найденное.
– Я должна идти, была очень… рада знакомству… то есть встрече.
Я разворачиваюсь от Ф., от стола.
Где же та скамейка, рядом с которой был мой вход?
Я стремглав бегу по буйной траве, но почти у самой скамьи я спотыкаюсь и падаю. Последнее, что я вижу в мерцании свечей – летящий в воздухе бокал и удивленный взгляд мужчины, которого Т. назвал моим поклонником.
Затем – темнота.
Любовь – жизнь пробуждающаяся, ты – сон.
Из «Слово в пустыне», Малкольм Гайт
Из темноты меня зовет тихое, мелодичное птичье пение.
Я просыпаюсь медленно, пробираюсь с закрытыми глазами сквозь туман подсознания.
Вспоминаю. Сад. Я в волшебном мерцающем Саду.
Открываю глаза, чтобы найти птицу, поющую мне доброе утро – может быть, она слетела с ветвей величественного дуба?
Но я вижу только желтеющий потолок моей квартиры.
На мне снова домашние штаны, заляпанные краской, и старая толстовка. Платье с вышитыми цветами вистерии пропало.
Птичье пение – всего лишь будильник, звенящий все громче с прикроватной тумбочки.
Со стоном нашариваю рукой телефон и выключаю будильник.
Сон. Всего лишь сон.
Закрываю глаза ладонями и чувствую горячие слезы.
Почему я плачу?
Потому что сад казался настоящим, таким… целебным.
Странное слово, но оно первое приходит мне в голову.
Меня приняли в круг «настоящих» писателей. Сообщество людей, ценящих творчество и красоту. Мои люди. Как будто находишь оазис в пустыне. Изысканные блюда, принесенные подарки, ощущение вечности.
В саду я нашла все, что люблю. Алхимия, замешанная на моей крови: ностальгия и элегантность, загадки и любопытство. Радость и принятие.
