Дверь закрывается, в окружении стопок несортированных книг я роняю голову на стол.
Думай, Келси. Как такое возможно?
Никак. Это невозможно.
Нет ни единого объяснения, и ничего тут не поделать.
Лиза стучит, затем заглядывает в кабинет:
– Тебе письмо. По-моему, неприятное.
– Спасибо.
Оставшись в одиночестве, я открываю письмо из городской налоговой.
Как и ожидалось, это требование об уплате налога с указанием пени. Однако дальше указана новая информация.
Если я не соглашусь признать решение суда до пятнадцатого апреля, они смогут конфисковать мое имущество и продать с молотка.
Внутренним взором вижу пренеприятную картину: Чарльз Даймонд Блэкбёрн с довольной ухмылкой машет аукционной карточкой, делая ставку.
«Признать решение суда» в данном случае значит выплачивать накопившийся долг в течение долгих десяти лет, не забывая про новые начисления. Но если я просрочу налоги снова, то администрация будет в праве конфисковать все, чем я владею, и я не смогу протестовать. Я не соглашалась до последнего, но до пятнадцатого апреля осталось всего две недели.
Хватит с меня таинственных садов на пустырях. Время действовать.
Я засовываю письмо в ящик и направляюсь в магазин.
Лиза открывает рот, чтобы что-то сказать, но, видя выражение моего лица, решает промолчать.
– Я тут подумала. Как считаешь, сколько мы можем выручить за них? – Я подхожу к стеклянному шкафу и просматриваю названия книг.
Фолкнер, «Когда я умирала». Элис Уокер, «Цвет пурпурный».
Л. Фрэнк Баум «Волшебник страны Оз».
Фрэнк, как Ф.? Или он должен был быть Л.? Сердце пронзает боль, я не реагирую. Больше никаких бредней.
Но я спонтанно вынимаю телефон и ищу фотографию Л. Фрэнка Баума. Прищурившись, смотрю на шахматную доску из черно-белых картинок.
Мурашки бегут по шее – я узнаю этого человека, хотя на большинстве фотографий он старше. Это Ф., который, по словам А., подписал Э. – Ба? – одно из своих первых изданий. Так ведь?
– Ну? – Лиза спрашивает, заглядывая мне через плечо.
Я прижимаю телефон к груди.
– Что?
– Хороший куш? – она кивает на мой телефон. – Боишься, что я потребую долю, если узнаю, сколько оно стоит?
– Что? Нет, я не смотрела цену. Я искала… одного из авторов, – я указываю на красную, белую и зеленую книги на полке.
Лиза поднимает брови:
– Ну покажи.
Я протягиваю Лизе экран с фотографией. Тот же квадратный подбородок, густые усы, добрые глаза за золотой оправой.
– Хм. Симпатичный. Такой винтажный.
Я качаю головой.
– Это один из самых популярных писателей девятнадцатого века, а ты: «симпатичный».
– Эй, я что вижу, то и говорю!
Звенит колокольчик на двери, и Лиза идет встретить покупателя.
Я снова смотрю на картинку. Сердце колотится в груди.
Дрожащими руками я печатаю в строке поиска: «Спокойная точка вращающегося мира».
Запоминающаяся строчка. Вчера она мне показалась знакомой. Мой собеседник сказал, что это его стихи, но, может, я где-то уже читала…
Ох. Стихотворение, поэт, его фотография – все это появляется у меня на экране.
И вот он, мой новый друг Т., выглядит точно так же, как вчера.
Т. – сокращение от Томас. Томас Стернз Элиот.
На обложках книг – Т. С. Элиот.
Цитата оказывается из поэмы «Бернт Нортон», первой из цикла «Четыре квартета», который мы читали в колледже.
Я глазами пробегаю по строкам поэмы и нахожу другие цитаты:
Неслучившееся – только абстракция,
Навсегда остающаяся возможностью
Лишь в мире предположений.
