- Можете подойти к зеркалу, мой очаровательный друг. Теперь виконт вас точно не узнает, - я помог ему подняться с пола, и кенесиец сделал несколько робких шагов к огромному зеркалу возле шифоньера.
Увидев свое отражение, архивариус едва сдержал вскрик, судорожно вздрогнул и вытянул вперед руки, будто защищаясь от кошмара, возникшего перед ним.
- Сами видите, теперь вас никак нельзя спутать с прежним плешивым и жалким библиотекарем, - сказал я, останавливаясь рядом. – Теперь вы, точно ночной демон: с первого взгляда внушаете уважение и трепет. Клянусь, у вас очень смелая, впечатляющая внешность.
- О, Вирг Несчастный! Да, очень смелая! И впечатляющая! По-сумасшедшему впечатляющая! – прошептал Дереванш, ощупывая свое лицо, покрытое мелкими волосками, трогая темный крючковатый нос и впалые щеки. – Немедленно отмените это, господин Блатомир! Я таким быть не согласен! О-о! Я не хочу быть таким! – тут он увидел свои огромные кривые зубы, случайно мелькнувшие в приоткрытом рту, и у него возник повод произнести еще одно долгое и печальное: - О-о-о!
- Сделанного не воротишь. Поймите же, магия - это не похлебка, вылившаяся на штаны, которую можно просто так стряхнуть или смыть, - спокойно объяснил я. – Если вам так не нравится новый облик, то… единственное, что я могу сделать, это наложить какое-нибудь другое заклятие.
- Не надо другое! – теперь кенесиец вытянул руки в мою сторону, будто я стал для него олицетворением кромешного ужаса.
- Жаль, конечно, что так получилось. Но вы особо не расстраивайтесь, господин Дереванш. Это заклятие нестойкое и скоро оно исчезнет без следа, - успокоила его Элсирика, рассматривая мою Книгу.
- И когда «скоро»? – библиотекарь чуть приободрился. – Надеюсь, к утру я смогу появиться на людях в нормальном облике?
- Трудно сказать. Подобные заклятия действуют от нескольких часов, до… нескольких дней, - Рябинина перевернула страничку, что-то отмечая на ее обороте ногтем.
- А некоторые действуют несколько лет, - добавил я. – Но не волнуйтесь – надо верить в лучшее.
Я взял его за рукав и настойчиво отвел от зеркала: среди смоляных кудрей библиотекаря начали пробиваться рожки и еще какое-то образование, похожее на сморщенный огурец розового цвета. Мне не хотелось, чтобы кенесиец видел все это, и я решил увлечь его работой.
- Приступим, уважаемый. Займемся важным делом: освобождением половинки ключа из плена каменой руки! - сказал я с пафосом, который должен был завести Дереванша на трудовые подвиги.
- Как хотите, господин Блатомир, но я не буду ломать кулак герцога, - воспротивился архивариус. – Не могу я. У меня руки после вашей магии трясутся, и все трясется. Случайно ударю себя молотком по пальцам, что тогда будет?
Он обижено сел за стол и уставился на банку шпрот из-под кучерей, обильно свисавших со лба.
- Булатов, - тихо сказала Рябинина, остановившись с Книгой возле меня, - это заклятие не на голову надо было направлять, а чуточку ниже пояса. Вот что теперь с ним будет?
- Нормально все будет, - огрызнулся я, понимая, что извлекать ключ из каменной хватки герцога придется мне самому.
- Я уже вижу как «нормально»! Посмотри, что у него с головой творится!
- Отстань, - сказал я и взялся за молоток.
Бил я по илийскому камню со всей силы. Он хрустел, крошился, но при этом проявлял удивительную стойкость. При каждом моем ударе, Дереванш подпрыгивал, будто я молотил по его собственной конечности, а не по кулаку Сура Пориза.
