Свет воспылает - страница 15

Из транса её вывело чьё-то остервенелое шипение, над самой головой.

***

На рынке к вечеру поредело. Майра, заглянув в сумку и определив, что остальное для долгого пребывания в городе можно докупить завтра, направилась прочь с площади.

По пути монахиня обратила внимание на несколько странных домов, у которых копошились люди в повязках, кизатах10, тогах и робах. Искала солнечный крест на белом поле. Не нашла. У последнего по пути в таверну дома рискнула обратиться к одному из местных священников, который казался приличнее других:

– Милый господин, говорите на всеобщем?

Никто не ответил, клирики продолжали трёп на своём языке. Тот, кто стоял к Майре лицом, искоса поглядывал на неё. Кажется, не с религиозным интересом. Испугавшись, она повернулась и отправилась к таверне. Но спустя пару домов её догнал тот самый священник. Девушка помнила рассказы наставницы, что для местных служителей веры не в почёте бриться, а женщин-священниц редко ходят с покрытой головой. Юноша был одного с ней роста и каштаново-волосым. Довольно живые карие, как и у многих вольных людей, глаза принадлежали бойкому человеку.

– Как зовут, сестра?

– Майра, орден Молунских сестёр.

– Церковь Вечного отца, если не ошибаюсь? – голос незнакомца казался ни приятным, ни отталкивающим. Он был обычным молодым гил амасцем, хотя и говорил почти без акцента. – Какое твоё дело к служителям Белого Престола?

– Я не разбираюсь в ваших религиях, – девушка поставила сумку с покупками на мостовую, собеседник косым взглядом оценил содержимое. – Посчитала, будто человек одного со мной ремесла может оказать помощь.

– Что же требуется тебе, сестра? – нахал прекратил изучать как содержимое сумки, так и фигуру чужестранки.

– Ищу святилище, алтарь, хотя бы священника моей веры, – проговорила она, уступив дорогу вознице, везущему ткани. – Ради всех святых, не говори, что знаешь какой-нибудь алтарь, но располагается он в укромном месте. Я слишком начитанная.

– И самомнения тебе не занимать, – усмехнулся он. – Майра, значит? Меня зовут Бэнст. Служу младшим клириком в церкви Алатура, церкви Белого Престола. Знаешь такую?

– Ох, а сперва не признала, – она отставила сумку прочь от назойливого взгляда Бэнста. – Слышала. Если бы узнала символ, то прошла бы мимо вашей братии.

– Вы, люди с большой земли, считаете гил амасцев варварами. Презираете наши культуру, ценности, религию. Мы для вас люди даже не второго, скорее третьего сорта. А наша вера ничуть не уступает вашей. И у нас есть высшее божество, догматы, проповеди. Мы так же испиваем вино, как целебный напиток, которым верховный апостол Того Мира Алатур напоил своих верных последователей. Не жажда, но отсутствие веры мучило людей. И только вино смогло притупить их боль.

– Ваша вера ложна, ибо Алатур или Алатуренне – одна из проклятых илтатрий, изгнанных с Небес Всеотцом и остальными духами за чрезмерное злоупотребление властью. Власть низвергнутое создание использовало во зло, не ради созидания или разрушения, но ради изменения существующих порядков.

Юный священник недовольно помотал головой, однако на его лице появилась ехидная ухмылка.

– Смотрю на тебя, сестра Майра, видела бы ты себя в зеркало. За свою веру готова загрызть. Я же и мои собратья можем стерпеть любое оскорбление, ибо вера для нас – вторична. Это не институт управления, не символ власти, о которой ты говоришь. Алатура, может быть, и изгнали с Небес, возможно, даже за злоупотребление своей силой, но он встал на путь исправления. То, что верховный апостол делает со всяким от мала до велика, – это перенасыщение властью, впитывание её в полном объёме. Тот, кто не удержит её в себе, подобно переполненному стакану, сломается, такой не нужен бытию. Иной же, пройдя через посвящение властью, способен изменить мир к лучшему.