Светлейший. Первый игемон империи - страница 21

Итак, Петр и трое полководцев – Гордон, Головин и Лефорт – начали обсуждать, как одолеть им азовские стены. Из Турции морем, галерами и шнявами, заходившими в устье Дона, велась бесперебойная поставка продовольствия и боеприпасов в Азов, посему было понятно, что взять крепость измором не получится. Меншиков вызвался с малым отрядом совершить разведывательный рейд по окрестности. Воротившись, доложил, что к ногайцам прибыло подкрепление, а стало быть, теперь нельзя исключить и совместной атаки конных степняков и осажденных турок, которые могут решиться на вылазку из крепостных стен.

Лефорт тут же начал настаивать на штурме. Все согласились с ним. Решили атаковать с двух флангов и по центру одновременно. Идти в лоб выпало Гордону. Петр со своими бомбардирами два дня обстреливал из единорогов и малых мортир стены и город. Затем, перед сигналом к штурму, поскакал с Меншиковым к ставке Гордона.

Грянули барабаны, заревели трубы… С развернутыми знаменами главная колонна Гордона двинулась на ворота. Петр усилил эту колонну, как мог: придал ей несколько рот своей гвардии – преображенцев и семеновцев, да еще казаков и стрельцов.

Именно тогда и удалось захватить две «каланчи». Так в войске называли каменные башни, возвышавшиеся на обоих донских берегах. Алексашка подсказал «господам генералам» кликнуть добровольцев, пообещать по десяти рублев за взятие каланчей. Вызвалось до двухсот донских казаков, им в подкрепление отрядили солдат (вёл их Меншиков – ему Петр сказал: «Сам присоветовал, вот сам и отвечай!»), и ночью, подобравшись к одной каланче, подорвали железные ворота. Ломами отвалили гнутое железо, ворвались. Турок там было около тридцати человек, половину зарубили, половину скрутили. В каланче насчитали пятнадцать пушек. Бомбардир Меншиков тут же приказал их развернуть – и палить через Дон по каланче, что напротив. Палили так, что из второй каланчи турки сами ушли. Половину солдат Меншиков сразу туда отрядил – на пяти лодках.

«Дело было великое, – так написал об этом Алексей Толстой в своем романе. – Дон свободен».

А вот штурм самого Азова захлебнулся – янычары дрались выше всех похвал, защищая свою самую северную крепость.

В начале августа полки Лефорта, которым было придано 2500 донских и запорожских казаков, снова двинулись на Азов, но и эта попытка не принесла желаемого результата. В осадном лагере воцарилось уныние: после неудачного штурма в русском войске недосчитались около 1500 человек – убитыми и тяжелоранеными.

План осады и покорения Азова русской армией в 1695 и 1696 годах

Чем дольше шли сражения, тем очевидней становилось всем несовершенство русской армии. И прежде всего, стрелецкого войска. Да, оно побеждало при царе Алексее Михайловиче, отце Петра, и поляков, и мятежных казаков Стеньки Разина, но явно не было готово к войне с армиями двух воинственных империй, оттеснивших Русь от двух морей. Стрельцы с большим запозданием, как будто нехотя, повиновались приказам, ломали строй. И в целом взаимодействие между разнородными подразделениями русского войска осуществлялось из рук вон плохо. «Русские янычары» воевали по-своему, полки иноземного строя – по-своему, казаки – по-своему. Дисциплина и воинский дух были в самом зачатке.

Но что было хуже всего, стрельцы со времен Ивана Грозного выродились в отдельное сословие, даже некую касту. У каждого было подворье, хозяйство, сады-огороды, батраки… А главное, стрельцы все больше превращались в отдельную политическую силу, к которой всё чаще шли на поклон различные боярские и княжеские кланы в своей борьбе за власть: заигрывали, соблазняли вооруженных людей. «Российским янычарам», не в меру избалованным столичными привилегиями, уже казалось дикостью идти на смерть здесь, под немилосердным южным солнцем, в тысячах верст от своих богатых, огороженных высокими частоколами дворов. Как там пел народ о Стеньке, в конце концов стрельцами побежденном? «Нас на бабу променял»? Вот-вот…