Я лишь усмехаюсь, кладу
коробку на столешницу и открываю ее. Пицца выглядит свежей, хотя я успел
подумать, что сейчас увижу объедки с разных порций. Один фиг я бы съел и это,
потому что в этом доме больше ничего нет.
— Сотку еще заслужить
надо, — хмыкаю я, отправляя здоровенный кусок пеперони себе в рот. Он холодный,
но мне плевать. — В следующий раз обслужи как надо, и, возможно, — возможно,
— так и быть, я оставлю тебе пару монет.
Диана злобно смотрит на
меня. По идее я должен чувствовать угрозу, но ее выражение лица вызывает только
смех. Прямо как утром. И я нисколько не раскаиваюсь в том, что только что
сказал.
— Украла на работе пиццу?
— Это отказной заказ, —
нервно отвечает она. — Его оплатили, но почему-то не забрали.
Она больше не говорит ни
слова, несколько минут просто смотрит как я жую. Я смотрю на нее в ответ. Если
это была игра «кто кого переглядит», то я однозначно выхожу из нее победителем,
потому что Диана в конечном счете отводит взгляд, подходит к холодильнику и
открывает его. Тем временем я наливаю себе чай.
— Кто выпил мой лимонад? —
спрашивает она, и ее голубые глаза снова таращатся на меня, требуя объяснений.
Вспоминаю арбузную
газировку, которую прикончил еще утром. Между прочим, у меня была уважительная
причина — я чуть не умер от сушняка.
— В большой семье клювом не
щелкают, слыхала про такое? — насмешливо отвечаю я, хватая из коробки второй
кусок пиццы.
— Мы не семья, — говорит
в противовес она и кривится, будто ее сейчас стошнит.
— Кольцо на костлявом
пальце твоей мамаши говорит об обратном.
— Не смей… — успевает
произнести она, намереваясь поскандалить, но я ее тут же перебиваю, собираясь
расставить все точки над «i».
— Слушай, я переехал сюда
против своей воли. Думаешь, мне нравится тусоваться в этой квартире, в этом
никчемном районе? Ты глубоко заблуждаешься. Мне плевать на ваши проблемы, плевать
на тебя и уж тем более плевать на твою мамашу. Пусть слеп мой отец, но я ее
насквозь вижу, — цежу сквозь зубы. — У этой женщины на лбу написано, что она в
этой жизни любит только деньги, хотя мой папа не такая уж и жирная мишень, он
обычный препод. Но твоя мамаша не так проста, да? Она явно наводила справки и
знает, что у нас есть четырехкомнатная квартира в центре, которую по отцовской
прихоти мы сейчас сдаем. Плюс остались накопления от маминого цветочного
бизнеса. Если твоя мамаша запудрила моему отцу мозги, то это вовсе не значит,
что я отупел вместе с ним. — Я упираюсь локтями в столешницу и подаюсь вперед,
чтобы сводная меня хорошенько расслышала: — Я выведу ее на чистую воду, и тогда
вам всем мало не покажется. Запомни мои слова.
Диане больше не до смеха,
она в ступоре и напугана. Такое чувство, что она к хитроумным схемам своей матери
не имеет никакого отношения, а мои резкие доводы только что скинули ее с небес
на землю. Я не первый день живу на этом свете и понимаю, что люди вполне
способны притворяться и выдавать удобные им эмоции за действительность. И все
же отчего-то мне невыносимо видеть, как глаза Дианы затравлено бегают из
стороны в сторону. Я ведь не деспот, у меня нет цели гнобить ее. Просто хочу,
чтобы до нее дошло, что не все вокруг дураки.
— Ну ты это, хоть
улыбайся иногда, грымза, — решаю разбавить негатив нелепым высказыванием, — а то пацаны веселых девчонок любят.
Диана приходит в себя, и
ее некогда растерянный взгляд вновь превращается в холодную сталь.
