Своя - страница 18

Тень.

Человеческая?

Тень шевельнулась, и на мгновение показалось, что это просто ветер качает клочья брезента.

Но ветра не было.

П. прижал приклад к плечу.

Тишина сгущалась, превращаясь в нечто осязаемое.

Где-то там, она, наверное, только что проснулась. Потянулась к телефону. Посмотрела на экран в надежде увидеть сообщение.

Индикатор power bank перешел на 6%.

Тень сделала шаг вперед – и мир взорвался.

Грохот выстрела разорвал утреннюю тишину. Пуля ударила в бетон в сантиметре от его головы, осыпав лицо острой крошкой. П. рванулся в сторону, падая за груду кирпичей, уже слыша за спиной топот сапог и хриплые команды на украинском.

РДГ.

Разведывательно-диверсионная группа.

Они прятались в этих развалинах, как крысы в канализационных трубах, поджидая своих.

Сердце колотилось так, что, казалось, вырвется из груди. Пальцы сами нашли гранату на разгрузке – холодную, уютно тяжелую. Он рванул чеку зубами, почувствовав горький вкус металла, и сосчитал до трех, прежде чем швырнуть ее через плечо.

Взрыв.

Крик.

Грохот обрушивающейся кладки.

Он уже бежал, пригнувшись, меняя направление каждые три шага. Пули выли вслед, выбивая искры из камней. В горле стоял ком – от страха, от ярости, от дикой, животной радости, что он еще жив.

Они преследовали его по пятам.

П. нырнул в полуразрушенный подвал, в темноту, пахнущую плесенью и мочой. Автомат дрожал в руках. Power bank – черт возьми, он все еще был пристегнут к рюкзаку! – бился о спину, как второе сердце.

Гулкие шаги эхом разнеслись по разрушенному зданию. Кованые подошвы сапог с дробным стуком били по железным балкам где-то этажом выше. С потолка сыпалась штукатурка, оседая белой пылью на его закопченном лице.

– Здесь кто-то есть! – раздался хриплый окрик прямо над головой.

П. прижался к холодной бетонной стене, ощущая, как сердце бьется так громко, что кажется, его слышно даже сквозь толстые перекрытия.

Они искали его.

Он закрыл глаза – и в черноте всплыл ее образ.

– Если что-то пойдёт не так… – ее голос в памяти звучал прерывисто, словно она говорила сквозь слезы.

– "Заткнись."

Ее пальцы, сжимающие потрепанную фотографию.

Ее голос в рации: "Жду."

Power bank показывал 7%.

Над головой раздался сухой металлический щелчок – затвор, переведённый в боевое положение. Звук, знакомый до боли, до дрожи в пальцах.

П. медленно поднял автомат. Металл был ледяным, но руки не дрожали. В груди что-то сжалось, превратившись в тяжёлый камень.

И вдруг —

Её голос.

Чистый, как первый снег, резкий, как удар ножа. Пробился сквозь шум эфира, сквозь треск помех, сквозь гул собственной крови в ушах:

– Держись… Я с тобой…

Эти три слова перевернули всё.

П. вскинул автомат в тот же миг, когда первый боец ВСУ показался в проёме разрушенной стены. Короткая очередь – три точных выстрела. Голова противника дёрнулась назад, каска слетела, брызги тёмной крови расцвели на стене абстрактным узором.

Осталось трое.

Он перекатился за обвалившуюся балку, чувствуя, как пули впиваются в бетон, осыпая его осколками. В ушах звенело, но сквозь шум он слышал их переговоры – нервные, сбивчивые. Они не ожидали такого сопротивления.

– "Жду…" – снова прошептала рация.

Пальцы нашли гранату мгновенно – годами натренированное движение. Холодный ребристый корпус, знакомый до каждой вмятины. Рывок головой – и чека, зажатая в зубах, срывается с характерным щелчком, оставляя на языке привкус металла и пороха.