Своя - страница 19

Раз.

Секунда задержки. Граната в ладони кажется невероятно тяжелой, будто вобрала в себя всю тяжесть этой войны.

Два.

Короткий замах – и снаряд смерти летит по точной траектории, отработанной в сотнях учебных бросков.

Тишина.

Натянутая, как струна, пауза, когда мир замирает в ожидании.

Затем —

Ад.

Оглушительный рев, от которого содрогается земля. Ослепительная вспышка, прожигающая сетчатку даже сквозь закрытые веки.

Крики. Не слова, не команды – чистый, животный ужас, вплетающийся в гул взрыва.

Двое.

Он вскочил прежде, чем взрывная волна окончательно рассеялась. Ноги сами вытолкнули тело вперед, преодолевая инерцию страха. Автомат в руках ожил – ровная очередь легла по цели еще до того, как сознание успело осмыслить цель.

Второй боец захлебнулся, спотыкаясь назад. Пули вошли в живот аккуратным веером, вырвав клочья камуфляжа вместе с кровавым мясом. Его руки судорожно сжались на разорванной ткани, будто пытаясь заткнуть рваные дыры, из которых хлестала алая пена. Рот открылся в беззвучном крике – легкие уже наполнялись кровью, не оставляя места воздуху.

П. уже бежал дальше.

Тело работало на чистой адреналиновой ярости. Ноги сами находили опору среди битого кирпича. Пальцы сами перезаряжали оружие – быстрый щелчок магазина, шлепок затвора.

Один.

Последний.

Тот оказался опытнее. Пуля касанием прожгла плечо П., горячая волна боли разлилась по телу. Он споткнулся, упал на колени. Противник шёл на него, ствол автомата смотрел прямо в лицо.

– "Я твой оператор…"

П. рванулся вперед, как пружина, сорванная с упора. Тело само знало это движение – отчаянный бросок, когда уже нечего терять.

Левой рукой – резкий захват. Пальцы впились в висок противника, короткие ногти врезались в кожу. Правая рука тем временем сорвала нож с бедра – знакомый вес, родная рукоять, вмятины от зубов на клинке.

Сталь вошла под ребро без усилия, будто резала не плоть и хрящи, а мягкое масло. Один точный удар вверх – к сердцу.

Теплая кровь хлынула на руки, липкая, почти кипящая.

Они рухнули вместе.

П. сверху, всем весом придавив еще дергающееся тело. В глазах противника мелькнул шок – детское недоумение, будто он не верил, что это конец. Потом взгляд затянуло пленкой. Пустота.

И её голос ожил в наушниках:

– "Возвращайся…"

П. поднялся с колен, разгибаясь медленно, как старый дуб после урагана. Кровь на ноже уже загустевала, превращаясь в липкую паутину. Он провел клинком по бедру мертвеца – раз, другой – пока сталь не стала холодной и чистой.

Power bank тускло светился в полутьме: 9%.

Он прищелкнул ножны, звук щелчка странно громкий в этой могильной тишине.

Низкое, бледное солнце висело над горизонтом, словно расплющенное свинцовыми облаками. Его жидкий свет струился по покореженной жести крыши, отражаясь в лужах и ржавых осколках. После двух суток непрерывного ливня даже такой свет казался благословением.

П. осторожно разложил солнечную панель на горячем металле, поворачивая ее, чтобы поймать каждый драгоценный лучик. Его пальцы, покрытые царапинами и ожогами, дрожали от усталости, но движения оставались точными.

Красный индикатор на power bank моргал неровно, словно аритмичное сердце:

17%.

– Этого хватит.

Координаты. Всего одно сообщение.

Он раздавил зубами последний сухарь. Размокший, затхлый, он расползался во рту липкой массой, оставляя на языке привкус пороха и чего-то еще – может быть, крови, может быть, просто собственной усталости, въевшейся в нёбо за месяцы войны.