Своя - страница 20

Тишина вокруг была зыбкой, ненадежной, как тонкий лед над пропастью. Где-то за горизонтом разрушенных домов, за скелетами бетонных коробок, эхом перекатывались редкие автоматные очереди – глухие, будто приглушенные слоем пепла.

Ближе – только ветер. Тот самый, что шевелил обрывки проводов на убитой ЛЭП, заставляя их поскрипывать, как висельники на перекладине. Тот самый, что носил по пустырю клочья газет с устаревшими новостями. Тот самый, что выл в пустых глазницах окон, будто оплакивая то, что здесь когда-то было жизнью.

П. прикрыл глаза, позволяя солнцу согреть лицо.

– "Ты мой последний патрон…"

Её голос звучал в его сознании, всплывая из глубин памяти – тихий, тёплый, такой живой среди этого мёртвого пейзажа. "Возвращайся…" Всего одно слово, но оно отзывалось в груди тупой болью.

П. медленно открыл глаза, не меняя положения тела. Веки приподнялись ровно настолько, чтобы пропустить узкую полоску света.

И он увидел на руинах пятиэтажки, в трёхстах метрах к северо-востоку, чётко вырисовывалась человеческая фигура. Неподвижная. Слишком правильная на фоне хаотичных обломков. В руках – бинокль. На мгновение стекла поймали свет, сверкнув тусклым бликом.

Наблюдатель.

П. не шелохнулся. Даже дыхание осталось прежним – ровным, почти незаметным. Только правая рука начала движение – плавное, едва уловимое. Пальцы скользнули по разгрузке, опускаясь к холодному металлу автомата. Каждый сантиметр этого пути занял вечность.

Солнце, бледное и жидкое, скользнуло за рваную тучу. Свет померк.

Тень исчезла.

Но ощущение осталось – липкое, противное, как паутина на лице. Кто-то следил. Кто-то видел. Кто-то уже докладывал по рации, описывая его позицию.

Power bank показывал 19%.

Достаточно.

П. развернул рацию, пальцы сами набрали частоту.

– "Координаты…" – начал он, но в этот момент где-то совсем рядом раздался скрежет металла.

Группа.

И они шли прямо сюда.

Он рванул панель с крыши, в два движения свернул рацию.

19% хватит на бой.

Но не хватит на то, чтобы передать ее голос.

П. шагнул в пустоту, сорвавшись с крыши в свободное падение. Ветер свистел в ушах, пока земля стремительно приближалась. Он сгруппировался в полёте, приняв удар на согнутые ноги, и перекатился в тень разрушенного гаража, где тьма сомкнулась над ним, как защитный покров.

В этот самый момент солнце вырвалось из-за туч, осветив сцену его исчезновения. Лучи скользнули по пустой крыше, где остались лишь следы его последнего боя – выщербленный бетон, сдвинутая солнечная панель с оборванными проводами, тёмные капли на остром краю кровли. Он даже не заметил, когда поранил руку.

Где-то сверху раздался хриплый возглас:

– Здесь был!

Но крыша лежала пустая и безмолвная.

А внизу, в чреве разрушенного гаража, П. уже скользил между обломками, как тень. Но пока его ноги находили опору, а пальцы сжимали оружие – он оставался невидимым охотником в этой игре со смертью.

Кровь в ротовой полости имела вкус медных монет. П. сплюнул, наблюдая, как алая слюна растекается по серому бетону, впитываясь в трещины, словно живая. Солнечная панель, привязанная к рюкзаку, наконец-то набрала достаточно заряда – 43%. Этого хватило, чтобы включить камеру.

Он не знал, видит ли она его сейчас.

Бой начался на рассвете, когда солнце только пробивалось сквозь пелену дыма и тумана. Первые выстрелы разорвали утреннюю тишину, как нож рвет тонкую ткань. Он тогда прижался к сырой земле, ощущая, как холод просачивается сквозь камуфляж, и подумал о ней.