– Из комнаты я ничего не взял, – сказал Михаил. – Под бутылку пошло бы легче.
– Такой серьезный разговор? – поинтересовался Глеб.
– Отчасти. Я купил себе банджо.
– При всех об этом не говорят? – спросил Глеб.
– Да это всем известно. Кате, Людмиле… я чуть-чуть репетировал, и они помимо воли слушали. Я не о банджо.
– А о чем? По-моему о банджо.
– Я о работе, – сказал Михаил. – Катерина на тебя накатывала, и у меня спонтанно возникла мысль – ты бы не мог поговорить с Кириллом, чтобы он и меня к вам пристроил? На моей нынешней я загибаюсь. Меня устроил на нее Катин отец, видный чиновник… ворье! Он меня подставил. Ему не нравится, что мы вместе, и он меня уговорил… уволиться оттуда, где я прилично зарабатывал, и перейти на государственную службу. Мелким чином в министерство. На откатах сидят только первые фигуры, а мне полагается работать, честно вкалывать, рано приходить и целый день гайбать на страну. Взятки мне не несут. Доходы у меня копеечные, и Катю мне не удержать, чего он и добивается. Я думаю, Глеб, сваливать и побыстрее, но не в пустоту же… может, к вам?
– Эти вопросы я не решаю, – сказал Глеб. – С Кириллом я поговорю, но у тебя с ним, как я помню, личные трения. В гости он к тебе не ходит.
– Возгордился! Пять лет в институте забыты… теперешняя разница в достатке погубила былую дружбу.
– Меня тогда не было, – сказал Глеб. – О том случае я знаю с чужих слов.
– О каком случае? – спросил Михаил.
– В институтском буфете. С чего началось, не скажу, но на Кирилла набросилось пятеро, а ты доел свою булочку и бочком ускользнул. Кирилл тебе этого не простил.
– Тогда он вел себя по-хамски, – пробурчал Михаил. – Делал все, чтобы напроситься.
– А это имеет значение? – осведомился Глеб. – Если он твой друг.
– Тебя тогда не было, а их пятеро – Кирилл бы при любом варианте огреб, да и мне, посмей я вступиться…
На кухню вошла Екатерина.
– У нас повисло напряжение, – сказала она. – Зязин дуркует, женщины нервничают… надо разрядить обстановку.
– Чем? – проворчал Михаил.
– Смехом… музыкой. Иди побренчи на банджо.
– Не буду, – процедил Михаил.
– Стесняешься, – усмехнулась Екатерина. – Предложи поиграть кому-то еще.
– Шикарная идея! – воскликнул Михаил. – Банджо у меня в шкафу.
Михаил Шамонин решительно пошел в комнату. Екатерина по тому же маршруту потянулась за ним; предметы коридорной обстановки перед ней, как перед пронесшимся Михаилом, не промелькнули, и она мрачно поглядела на тянущуюся по стене искусственную лиану и обвиваемые ею фигурки кривляющихся обезьян.
Глеб уйдет с кухни попозже. Весьма заинтригованным – услышав банджо и поющего Зязина.
ВОРВАВШИЙСЯ в комнату Михаил Шамонин боевито рявкнул: «come on!» и встал у шкафа.
– Кто бы чем ни занимался и кто бы о чем ни говорил, я все это сворачиваю, – сказал открывающий шкаф Михаил. – В шкафу я его не прячу, но там оно в безопасности… поглядите на банджо. К чему я его извлек? К тому, что мы будем на нем играть. Но не я… вы! По очереди!
– А ты? – спросила рыжая Ксения.
– Я им кое-как владею, и своей игрой никого особо не рассмешу. Умей я играть по-настоящему, я бы поиграл, и вы бы мне похлопали, но блеснуть перед вами я не смогу, ну а послушать, как позорится кто-то другой, никто не откажется. Банджо у меня. Я моментально передам его любому желающему. С кого начнем?
– С меня, – сказал Зязин.
– Ты бы не лез! – воскликнула Ксения. – Ты же не клоун!
