– Это для детей, – слышу. – Пусть знают, что такое наркотики.
– Ты хочешь их научить?
– Нет, я хочу их напугать!
– Но это же вторжение в личную свободу. Ты понимаешь, что нас сейчас арестуют!
– Этих – нет, а нас – да?
– Они свободные граждане свободной страны. А мы – пришлые… Давай же будем ушлыми и уйдём без эксцессов, – шепчу я, бесцеремонно утаскивая жену, чем, естественно, заслуживаю осуждающие взоры бдительных граждан.
А на подъезде к гостинице гид всё с той же несмываемой улыбкой вдруг произносит:
– А вот выходить на улицу после шести вечера я вам категорически не советую.
– Почему? – изумляемся мы.
– Ну-у, скажем так: здесь не принято.
– Но вы же говорили, что американцы приветливы и добродушны.
– Да. Но до шести.
– А после?
– А после – не принято. И Боже вас упаси смотреть им в глаза.
Поэтому, когда консьержка, похожая на фаянсовый сервизный чайничек, спрашивает нас: «Хау а ю?» – я первым делом сверяюсь с часами и, увидев, что уже десять минут седьмого, не поднимая глаз, молча шмыгаю в номер.
Сколько ни познавай, открывай и расширяй горизонты, а стереотипы всегда берут верх.
– Ну и где тут барханы, верблюды и саксаул? – вращаем мы головами, разглядывая в окна запылённые кактусы и вздыбленную редкой порослью серую пустошь. – Где ваша так называемая пустыня?!
Лишь когда выходит из строя кондиционер, всё становится на свои места.
– Саха-а-ра! – изнывает группа, отирая липкие лбы, и, пропихивая салфетки, отделяет преющее от теснящего.
– За что мы платили деньги?! – возмущается народ. – Срочно замените автобус!
Следует отметить, что это уже третий автобус за сегодняшнее утро…
Привычка – штука занозная. Если на потолке не искрится иней, а изо рта не валит пар, израильтянам душно. Мы немедленно требуем либо замены, либо денежной компенсации. А лучше того и другого.
Американцы же с деньгами щепетильны. Зато автобусы для них – дело плёвое. Так что это уже третий. Однако холодных соплей у нас по-прежнему не наблюдается.
Пожилой апатичный водитель подозрительно восточного вида, скрипя что-то в рацию, притормаживает у первого же бетонного оазиса.
– Похоже, ему всё равно, куда нас везти: хоть в Вегас, хоть в газовую камеру, – говорю я жене, приглядываясь к подозрительному шофёру.
– Честно сказать, и мне уже тоже! – откликается изрядно взопревшая супруга.
– А вдруг он террорист?
– Вдруг.
– Может, его подослала Аль-Каида1?
– Может.
– И он врежется нами в небоскрёб!
– Надеюсь. Может, хоть там окажется нормальный кондиционер…
Духота овладела женой и окончательно лишила её рассудка.
Обещанный нам четырёхчасовой переезд затянулся. Седьмой час пути, а мы всё ещё чёрт-те где, не потратив при этом ни цента.
Первая замена автобуса произошла в пригороде Лос-Анджелеса на небольшой заправочной станции, где я случайно обнаружил магазин электротоваров.
То, что в стенах тут упрятано в два раза меньшее напряжение, это полбеды. А вот изуверские розетки, в которые не пролазят даже стандартные пальцы, – истинный плевок в душу.
Обдумывая, как всё вышеизложенное объяснить стоящему за прилавком отпрыску ацтеков, я заранее растопырил пальцы «козой», и…
И отпрыск настороженно улыбнулся.
– Электрисити! – веско грохнул я перед ним домашнюю заготовку.
– Йес, – кивнул мне юный ацтек и улыбнулся ещё настороженней.
