Его лицо, утомлённое бессонными ночами и бесконечным напряжением, всё же сохраняло ясность. В глазах отражалась не только уверенность, но и сдержанная тревога – он понимал, куда ведёт своих людей.
– Нам нужно сделать всё правильно, – сказал он, и в повисшей над площадью тишине его услышал каждый присутствующий. – Мы не знаем, что нас ждёт за этой дверью и должны быть готовы ко всему. Но если мы будем держаться вместе, если каждый из нас будет помнить, зачем мы это делаем, – мы вернёмся не только с ответами, но и, быть может, с ключом к изменению нашего понимания мира.
Он перевёл взгляд на Лизу, и та сделала шаг вперёд. Её голос был спокойным, но в нём слышались стальные ноты:
– Мы не должны забывать, как важна каждая деталь. Всё, что мы увидим, каждое движение, звук, цвет, запах – должно быть зафиксировано. Даже то, что на первый взгляд кажется бессмысленным. Мы идём туда не только как исследователи, но и как свидетели. И мы обязаны быть внимательными.
Никто не произнёс ни слова, но между ними – между Эрнестом и Томом, Майклом и Сарой, Питером и Анной, Лизой и Джеком – пронеслась неуловимая, почти осязаемая волна единства. Они были командой. И в этом была их сила.
Налетел порыв ветра, заколыхал флаги и палатки, и на мгновение стало совершенно тихо – даже птицы умолкли.
Мир, в котором они жили до этого момента, отступил куда-то за полог ожидания чуда. Их жизнь разделилась на «до» и «после». И здесь, на грани, не осталось ничего случайного. Только путь.
***
Когда всё оборудование было проверено и последние слова сказаны, к команде неторопливо подошёл шериф Джон Ривз. Его шаги были тяжёлыми, будто каждый из них нёс груз тревоги, с которой он смотрел на людей, собравшихся идти туда, откуда ещё никто не возвращался. На обычно простом и спокойном лице Ривза проступили новые тени, как у человека, который провожает родных в долгое, опасное путешествие, в которое сам отправится не может.
– Вы уверены, что хотите это сделать? – спросил он наконец, и голос его прозвучал удивительно тихо, почти с отчаянием и медленно обвёл взглядом команду.
Джек посмотрел на Дверь, в тени которой любой вопрос звучал как пророчество, а затем перевёл взгляд на Лизу.
Она стояла рядом, молчаливая, сосредоточенная, с непоколебимым огнём в глазах. И он почувствовал, как его собственный страх утихает – не исчезает, но становится управляемым. Сдерживаемым верой.
– Более чем уверен, шериф, – ответил он твёрдо. – Мы обязаны узнать, что ждёт нас по ту сторону. Ради всех, кто ещё пройдёт через Дверь. Ради всех, кто остаётся здесь.
Ривз ответил не сразу. Он кивнул – с горьким, почти отеческим пониманием. И добавил, словно молитву:
– Удачи вам. И, пожалуйста… возвращайтесь.
Джек сделал решительный шаг к Двери. Металл её поблёскивал в утреннем свете, но не отражал ничего – ни домов, ни неба, ни лиц. Она казалась прорезью в ткани бытия, и чем ближе Джек подходил к ней, тем меньше был уверен, что она существует по тем же законам, что и всё вокруг.
Толпа замерла. Взрослые затаили дыхание, дети крепко уцепились за руки родителей.
Лиза приблизилась к Джеку. Её пальцы на секунду сжали его ладонь.
– Пора, – прошептала она судьбоносное слово обречённых идти.
– Вперёд… в неизвестность, – ответил Джек с лёгкой улыбкой и протянул руку к ручке Двери.
Холод металла пронзил его пальцы, но решимость Джека не дрогнула.
