Джек почувствовал, как всё в груди сжалось от странной смеси гордости и тревоги. Он знал: за порогом Двери может произойти что угодно. Но здесь и сейчас, в этом маленьком уголке реальности, он ощущал, что они являются не случайной группой людей, а связанной невидимыми нитями веры, долга и общей цели командой.
– Завтра мы откроем Дверь, – проговорил он негромко. – И узнаем, что за ней скрывается. Но помните: неважно, как страшно будет. Неважно, насколько всё пойдёт не по плану. Главное – держаться вместе.
Лиза поставила чашку на стол и выпрямилась. Её голос, спокойный и ясный, будто раздвинул стиснувшееся вокруг молчание:
– И не забывайте фиксировать всё, что увидите. Каждая деталь, каждый звук, любая мелочь. Мы идём туда чтобы понять. И, возможно, изменить мир.
В наступившей после её слов тишине слышался лишь гул холодильника да затерявшийся где-то в глубине улиц лай собаки. Все задумчиво молчали, но каждый ощущал: эта ночь – рубеж, за которым их ждёт иная жизнь.
Это был не просто вечер. Это был эпилог одного мира – и пролог к другому.
***
На следующее утро, ещё до того как первые лучи солнца окончательно вытеснили сероватую дымку над крышами Мейвилла, команда собралась у разбитого на площади лагеря. Небо над городом медленно расцветало – из мягкой жемчужной серости проступали тонкие штрихи золота и янтаря. Воздух был прохладным, напитанным рассветной свежестью. С дальнего края леса доносился запах хвои, а ветви деревьев неподалёку лениво шевелились от лёгкого ветерка, принёсшего едва уловимый аромат скошенной травы, прелых листьев и костра.
Казалось сюда пришёл весь город – сотни глаз с тревогой и любопытством наблюдали за небольшой группой, занятых последними приготовлениями, храбрецов.
Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая здания в теплые, медовые оттенки и отбрасывая длинные тени на брусчатку площади. Но даже оно не могло развеять странное, исходящее от Двери ощущение холода.
Джек и Лиза подошли последними, перекидываясь короткими, ободряющими фразами с каждым, кто их приветствовал. Увидев, что остальные уже работают, они невольно обменялись взглядами, в которых были и облегчение и гордость. Команда не просто была готова – она жила путешествием за грань.
Доктор Хэнсон, в твидовой куртке, из которой выглядывал аккуратный воротник рубашки, склонился над переносным столом, тщательно раскладывая свои инструменты. Его движения были почти церемониальными, словно он готовился не к полевому анализу, а к чтению гимна.
Чуть поодаль, окружённый коробками и кабелями, уткнувшись в ноутбук сидел Майкл Рид. Лишь редкая мимолётная улыбка на его сосредоточенном лице выдавала, что и под панцирем логики и кода живёт предвкушение открытия.
Том, мускулистый и прямой, как стрела, стоял в стороне от всех, проверяя оружие и тактическое снаряжение. Он не произносил ни слова, но каждое его движение говорило о внутренней собранности. Он то и дело поднимал глаза, как бы невзначай оценивая команду: готовность, концентрацию, моральное состояние.
В тени складного навеса, поставленного рядом с Дверью, Сара перебирала содержимое своих медицинских сумок. Йод, перевязочные материалы, адреналиновые шприцы, антидоты, бинты, зажимы, термальные одеяла. Её руки двигались спокойно, методично – и эта энергия разливалась по лагерю, как приглушённая музыка.
Когда все отчитались о готовности, Джек шагнул вперёд. Солнце уже успело взобраться над крышами, и его свет, просеянный ветвями деревьев, золотил края палаток и блестел на металлической поверхности Двери, будто напоминая: время пришло.
