Лиза, позволив себе короткую улыбку, с благодарностью кивнула.
– Мы будем чувствовать себя спокойнее, зная, что вы с нами, – сказала она, и в этих словах было больше, чем благодарность. Доверие.
***
Последней к ним присоединилась Анна Грэхем.
Она выглядела так, словно всё её существо пропиталось тишиной старинных библиотек и ароматом выцветших страниц. Рыжие волосы, коротко подстриженные, взгляд – тихий, изучающий. Светлая кожа с веснушками, глаза – серые, словно осеннее небо. Во взгляде – только спокойное внимание. На рюкзаке – нашивки: «Всё великое начинается с вопроса» и «Знание – лучшая броня».
В руках она держала потрёпанный томик в кожаной обложке, на корешке которого серебрились истёртые буквы. Собрание старинных легенд, которые больше никто не читает. Для неё же – путеводитель по мирам и голосам прошлого.
– Я не учёный. Не солдат. Я просто люблю истории, – сказала она, – особенно те, что начинаются с шага в неизвестность. Я изучаю мифы, фольклор, древние хроники. Порой кажется, что мы всё это уже слышали – просто забыли. Может быть и Дверь – не случайность. А возвращение к истокам.
Джек молча смотрел на неё так, будто услышал знакомую из глубин сна мелодию.
– Иногда сказки – это карта, – сказал Джек. – Если ты умеешь читать между строк и видеть связи, которые другим не заметны – это то что нам нужно.
Анна кивнула – не в знак согласия, а в знак понимания. Она знала, зачем пришла. Она всегда знала.
Так, под гул кофемолки и скрип деревянного пола, среди ароматов марципана и яблочного пирога, в этом углу реальности, где ещё звучали привычные фразы, но уже чувствовалось приближение иного, собиралась команда.
Не герои. Просто люди. Каждый со своей болью, своими мечтами, своей тенью.
Но вместе они стали чем-то большим. Единым сплавом из разных личных качеств: из усталости и надежды, из разума и сердца, из потерянных надежд и зарождающихся мечт. Из сердца, которое хочет поверить, и разума, который требует доказательств.
И всё это – ради одного: первыми сделать шаг.
Шаг сквозь Дверь.
***
В кафе, где ещё вчера обсуждали, кто с кем развёлся, почему у новых булочек не тот вкус и сколько нынче просят за старый трактор, теперь звучали слова, от которых по коже пробегал холодок – не от страха, а от осознания: «координатная стабилизация», «вектор отклонения», «изолированный контур», «точка невозврата».
За видавшими виды столиками, в окружении чашек с недопитым кофе и стопками исписанных листов, рождалась история – не газетная, а та, что однажды станет шёпотом у костров и главами будущих учебников.
Мир за окнами продолжал жить в своём ритме: дети гоняли мяч по потрескавшемуся асфальту, в булочной поджаривались хлебцы, а газонокосилки равномерно стрекотали, словно напоминая, что трава не перестаёт расти, даже когда на город опускается неведомое.
Но за стеклом, в пахнущем лимоном и тревогой полумраке, кипела работа. Джек и Лиза, будто дирижёры сложнейшей симфонии, держали всё в руках: логистику, списки, карты, чертежи, гипотезы, закупки. Они спорили о способах экстренного возврата; обсуждали как разделить запасы и оборудование. И всё это время в углу стояла доска с раз и навсегда выведенной крупными буквами надписью:
«Всё может пойти не так. Подготовься!»
***
С каждым днём в воздухе сгущалось напряжение. Оно было почти физическим – как озон в воздухе перед бурей. Прохожие, раньше спешившие мимо, теперь замирали у окон кафе, надеясь уловить смысл ведущихся там разговоров. Некоторые приносили еду, другие – старые армейские фляги, третьи – пачку новых батареек. Старушка из соседнего дома, молчаливая и сгорбленная, протянула Лизе связанный ею шарф и прошептала: «Он тёплый. Там, где вы будете, может понадобиться нечто своё, домашнее».
