– Правда? – Александр вырвался из рук охранников и вскочил, опрокинув стул. – Имеете вы власть хотя бы над собственной? Сомневаюсь, что вам удастся получить власть над моей женой.
Не отступив назад, Слонько ответил:
– О-о, будьте уверены, что удастся, и я намерен после рассказать вам обо всем.
– Да уж, пожалуйста, – сказал Александр, отходя от упавшего стула. – Тогда я сразу пойму, что вы врете. – (Слонько издал возглас досады.) – Товарищ, я не тот человек, которого вы разыскиваете.
– Вы именно тот человек, майор. Все, что вы говорите и делаете, еще больше убеждает меня в этом.
Вернувшись в тесную холодную камеру, Александр возблагодарил Бога за свою одежду.
В камере оставили керосиновую лампу, и охранник постоянно смотрел в глазок.
Александр поверить не мог, что все происходящее с ним сводится не к идеологии, не к коммунизму, не к предательству и даже не к шпионажу, а к гордыне маленького человека.
Дмитрий и Слонько были сделаны из одного теста. Дмитрий, мелочный и малодушный, приходился Слонько двоюродным братом, и тот фактически имел поводы подкреплять свою злобу. У Дмитрия не было ничего, и его беспомощность еще больше озлобляла его. Теперь он был мертв. Жаль, этого не случилось раньше.
Александр сидел в углу, когда услышал звук открывающегося замка. Ну никак не могут оставить его в покое!
Вошел Слонько и не закрыл за собой дверь. Охранник остался снаружи. Слонько стоял, и от его головы до потолка камеры было сантиметров двадцать. Он приказал Александру встать. Александр нехотя поднялся, согнув колени, чтобы не упереться головой в потолок. Из-за этого казалось, что его фигура приготовилась к прыжку, хотя голова была подобострастно наклонена, как могло показаться Слонько.
– Так-так… ваша жена Татьяна – весьма интересная женщина, – заявил Слонько. – Я только что закончил с ней. – Он потер руки. – Весьма интересная.
Александр глянул на открытую дверь. Где охранник? И полез во внутренний кармашек своих трусов.
– Что вы делаете? – завопил Слонько.
Но Александр не был вооружен и не вытащил оружия.
– Я достаю дозу пенициллина. Я был ранен. – Александр улыбнулся. – Мне нужно принять лекарство. Я не тот, каким был в январе, товарищ.
– Понятно, – произнес Слонько. – А вы тот человек, каким были в тысяча девятьсот тридцать шестом?
– Да, я все тот же, – ответил Александр.
– Пока вы занимаетесь собой, позвольте я скажу, что узнал о вас от вашей жены…
– Постойте, – прервал его Александр, открывая пузырек с морфием и даже не глядя на Слонько, – я читал, что в некоторых странах противозаконно принуждать жену давать показания против мужа. Поразительно, не так ли?
Он опустил иглу в пузырек и медленно набрал в шприц раствор морфия.
– О-о, мы не принуждали ее. – Слонько улыбнулся. – Она сама охотно рассказала. – Он вновь улыбнулся. – И это не все…
