— Да, — кивнула, еще раз оглядев душное,
пропахшее едой, дымом и прогорклым маслом просторное помещение кухни, но в то
же время тесное от множества людей, столов и посуды. Грубо отполированные деревянные
полки вдоль стен были забиты разнокалиберной посудой: глиняные горшки,
металлические миски, кастрюли и медные кружки. На крючках висели сковородки,
половники и другие инструменты, некоторые из них уже покрылись копотью от
многократного использования. Рядом с дверью стояла большая бочка с водой, над
которой висело полотенце для рук, промокшее от постоянного использования.
Фрэнки и его помощники, будто не замечая нашего
присутствия, были погружены каждый в своё дело. Кто-то рубил мясо, кто-то месил
тесто, а кто-то следил за тем, чтобы еда не подгорела. Звук резких ударов ножа
о доску, шипение масла на сковороде и приглушённые разговоры создавали
гармоничный хаос…
— Комнату Лотта тебе позже покажет, как в
трактир вернется, — продолжила хозяйка и, окинув меня внимательным взором,
добавила, — иди, что ль, фартук надень, платья похуже не нашлось?
— Оно у меня единственное, — буркнула я, хмуро
оглядев загроможденный посудой стол, и обошла второй огромный, что стоял в
центре помещения и был весь завален продуктами, ножами, мисками и разными
кухонными принадлежностями. Взяла брошенный кем-то на табурет фартук и, быстро
его надев, приступила к работе, желая поскорей закончить с этим грязным делом и
наконец прилечь, чувствуя неимоверную усталость от безостановочной ходьбы по
городу.
— Славно, — довольно протянула мадам Дороти,
отметив мое рвение, и что-то тихо сказав повару, покинула кухню.
Я же, подойдя к старой, проржавевшей от времени
раковине, вылила в нее ведро горячей воды и, смочив тряпку в мыльном растворе, взялась
за первую тарелку. Двигаясь механически, не думая о быстрорастущей на соседнем
столе горе грязной посуды, я натирала тарелки, кружки и миски. Кое-где на
посуде оставались намертво присохшие тёмные пятна от мяса и соусов, и мне
приходилось использовать жесткую щетку, которая больно колола пальцы. Когда
вода становилась холодной и липкой, я выливала ее в помойное ведро и выносила
на задний двор к выгребной яме…
— Проклятье! Полный зал сегодня! — выругалась
симпатичная пышнотелая девушка с раскосыми глазами, поставив на почти
разобранный мной стол очередную порцию посуды, и ласково улыбнувшись повару,
проворковала, — Фрэнки, дай хоть лимонаду выпить, совсем меня сегодня загоняли,
а Лотта отгул взяла, мать ей вдруг понадобилось повидать.
— Зато соберешь монет, — хохотнул мужчина,
шлепнув своей огромной ладонью девушку по заду, — держи.
— За пятым столиком стейк заказали, —
проговорила официантка, грузно плюхаясь на табурет, — новенькая? Как звать?
— Эмилия, — представилась, склонившись над горой
грязных тарелок, чашек и кружек. Мыльная вода была еще теплой, но быстро
покрывалась слоем жира и мутным осадком, и ее пора было менять.
— Эмилия… из благородных, что ли? Или мать
нагуляла? — с ухмылкой бросила девушка, тотчас заливисто рассмеявшись
собственной шутке, — а я Офелия, тоже из благородных.
— Приятно познакомиться, — произнесла я дежурную
фразу, вытирая мокрые руки о кусок серой ткани, невольно поморщившись от боли.
Костяшки пальцев саднило от частых ударов о тяжёлую керамику, а кожу неприятно
щипало от едкого мыла и горячей воды.
— Ты это… — начала было официантка, спрыгивая с
высокого табурета, случайно задев локтем стопку чистой посуды. Тарелки тотчас
покачнулись и с глухим звоном посыпались на пол, разлетаясь осколками по всей
кухне. Звук разбившейся о каменный пол посуды эхом разнесся по всему помещению,
а через секунду девушка громко заявила, — что ты натворила? Вот же неуклюжая!
