— Я?! — ошеломленно выдохнула, но тут на кухню
вбежала хозяйка трактира. Женщина быстро обозрела учиненный официанткой погром,
перевела взгляд на Фрэнка, а затем бросилась ко мне с искаженным от злости
лицом и закричала так громко, что, казалось, задрожали стёкла в окнах:
— Да знаешь ли ты, что одна такая тарелка стоит
больше, чем твоя недельная зарплата? — её голос был пронзительным и полным
такого презрения, что я невольно сжалась под её взглядом. — Месяц бесплатно
работать будешь, пока не рассчитаешься, — добавила она с холодной усмешкой, а
я, почувствовав, как во мне разгорается жгучая обида, грозящая перерасти в
ярость, чеканя каждое слово, произнесла:
— Посуду разбила ваша официантка, столкнув ее
своим локтем.
— Она лжет, мадам Дороти! — сейчас же нахально
сказала упомянутая, предостерегающе покосившись на застывших немыми истуканами
помощников повара.
— Мадам Дороти, вы же видите, я стою далеко от
разбитой посуды и не смогла бы так…
— Она быстро отбежала, врунья! — перебила меня
девушка, притворно жалобно всхлипнув.
— Ты ещё и на честных людей наговариваешь?! —
тотчас взвилась хозяйка, ее лицо покраснело от гнева, глаза засверкали, а
выбившиеся из прически волосы прилипли ко лбу. — Я сейчас констеблей позову! —
продолжила она, рукой указав на дверь, как будто могла вызвать стражей закона
одним лишь жестом.
— Приглашайте! Пусть разбираются! Я не разбивала
вашу посуду! — зло выкрикнула я, мои руки сжались в кулаки, дыхание стало
резким и прерывистым, и я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на лгунью и
притворщицу.
— Ах ты, дрянь! Я к ней с добром, а она меня
пугать вздумала! Пошла вон! — взвизгнула мадам Дороти, в её голосе слышалась
паника и негодование. Она слегка подалась ко мне, будто собираясь
собственноручно выставить меня из трактира или того хуже…
— С огромным удовольствием! — язвительно
выкрикнула я, подхватила свой скромный скарб, который так и лежал у моих ног под
столом, и в одно мгновение выбежала из кухни. Быстро миновав зал, избегая
взглядов удивленных посетителей, я выскочила на улицу…
Ночь, проведённая на улице, казалась
бесконечной. Холод пробирал до костей, несмотря на все мои попытки плотнее закутаться
в плащ. Ветер дул со всех сторон, не оставляя ни единого шанса согреться. Я
прижималась к стене какого-то здания, пытаясь укрыться от его порывов, но они
всё равно находили меня, трепали волосы и заставляли лицо неметь от холода. Я
пыталась согреть замерзшие руки, то пряча их в карманы, то сжимая в кулаки, но
промозглый холод проникал всё глубже, и с каждым часом бороться с ним
становилось все труднее. Голова гудела от усталости, веки наливались тяжестью,
но сна не было — было только это ледяное ожидание рассвета, который, казалось,
никогда не наступит…
— Эй! Ты жива? — словно сквозь вату
донесся до меня звонкий девичий голос, а вскоре моего плеча осторожно
коснулись, — нужна помощь?
— Да, — прохрипела я, медленно поднимаясь
на ноги, и, окинув беглым взглядом замершую у двери и кутающуюся в теплый халат
девушку, спросила, — где здесь поблизости находится ломбард?
— В паре кварталов отсюда, да только рано
еще, поди, закрыт, — растерянно проговорила девушка, с беспокойством на меня
посмотрев, и чуть помедлив, будто не решаясь, все же продолжила, — ты проходи в
дом… мадам Розмари еще нет, но, думаю, она будет не против.
