Вдвоем мы быстро умяли целую сковороду яичницы, после чего я всё же настояла
на своём и разобрала покупки. Скоропортящиеся продукты отправила в холодную,
чуть промозглую кладовую с тяжелой деревянной дверью, а крупы и другую бакалею
разместила в единственном чистом шкафу, где, видимо, давно не было нового
пополнения. Мастер Харви, слегка смущённый моим упорством, просто молчал,
наблюдая за тем, как я аккуратно раскладываю всё по местам, но было заметно,
что остался доволен.
Закончив несложную работу, я, пожелав мастеру Харви хорошего вечера,
направилась к узкой лестнице, ведущей на второй этаж, старые деревянные ступени
которой скрипели под ногами, будто бы протестуя против каждого шага, и вскоре
очутилась в коридоре.
Он оказался длинным и мрачным. Высокие стены до самого потолка были
покрыты темно-зеленой тканью, выцветшей и местами поеденной молью, что
придавало пространству ещё более старинный и запущенный вид. Чёрные деревянные
панели вдоль стен были искусно вырезаны, но покрыты тонким слоем пыли, отчего
резьба казалась потускневшей и забытой. Единственное окно, затянутое тяжёлыми
тёмно-бордовыми шторами, почти не пропускало свет; лишь редкие лучи пробивались
сквозь узкие просветы, играя на лакированном полу, отливающем мутными бликами.
Немногочисленные двери из тёмного дерева тоже выглядели потрёпанными,
их поверхность была покрыта царапинами и сколами, а старинные медные ручки
потускнели и утратили былую изысканность, скрывая следы многих лет
небрежного обращения.
Комната же неожиданно оказалась уютной, хотя и немного тесной.
Полы мелодично скрипели под ногами, создавая ощущение, что дом живёт своей
жизнью. Тёплый свет, пробивающийся сквозь тонкие занавески, мягко ложился на
стены, обшитые тканью в мелкий цветочек, которая, хотя и выцвела от времени,
всё ещё сохраняла свою прелесть.
В центре комнаты стояла кровать с тяжёлым деревянным изголовьем, покрытая
невзрачным, но чистым одеялом. Рядом, чуть в стороне, стоял небольшой комод с
выцветшими ящиками, а в углу покосился старый стул, одна из ножек которого была
явно склеена. У противоположной стены, словно отдельно от всего остального,
стоял приземистый шкаф с тусклыми бронзовыми ручками, в которых едва заметно
отражался свет...
С тихим стоном я наконец сбросила с себя промокший и от этого тяжёлый плащ
на пол и повернула ключ в замке, запирая дверь. Шаркая ногами, подошла к
кровати и, не раздеваясь, обессиленно рухнула на матрас, мгновенно отключаясь…
Удивительно, но впервые с тех пор, как я очнулась в этом странном мире, я
наконец-то выспалась и чувствовала себя полной сил. Даже затянувшаяся рана на
затылке больше не болела, а синяки на лице и теле побледнели и почти исчезли,
оставив лишь легкие тени на коже.
Стараясь не шуметь, я осторожно выбралась из комнаты и медленно пошла по
темному коридору, погруженному в утренние сумерки. На цыпочках я подкралась к
самой дальней двери, интуитивно чувствуя, что именно за ней я смогу найти
уборную, и не ошиблась.
Такая же старая, потрёпанная жизнью, как и все остальные комнаты, эта
оказалась на удивление чистой. Плитка на стенах, хоть и покрытая налетом
времени, поблескивала в тусклом свете, отражая приглушённые отблески утра.
Сверкающая чистотой раковина, казалось, ждала следующего гостя, и даже два
небольших скола на её эмали выглядели скорее очаровательно, нежели портили вид.
В воздухе витал аромат мыла, свежий, но с лёгкой горчинкой, и ещё какой-то
неуловимый запах, спокойный и умиротворяющий, словно присутствие давно забытого
покоя.
