Эмон был под
стать этому дому — такой же величественный в своей старости, с гордо поднятой
седой головой и спиной, чуть согбенной годами верной службы. Его мудрый, добрый
взгляд излучал то особое достоинство, которое приобретается только с возрастом,
а морщинистые руки двигались с отточенной грацией, когда он расставлял на
кофейном столике изящный фарфоровый чайничек с золотой каймой и тонкие кружки,
расписанные синими цветами.
— Никогда бы
не подумала, что мсье Харви был таким, — промолвила, поднимая чашку с горячим и
ароматным напитком. Пар поднимался тонкими спиралями, наполняя воздух запахом
бергамота и каких-то экзотических специй.
— Мы все
изменились, — в голосе мсье Арчи зазвучала глубокая печаль, — но да, Харви та
история подкосила больше всех.
— Это
связано с мадам Летицией? — спросила, удивляясь неожиданному чувству легкости в
общении с этим мужчиной. Обычная настороженность куда-то испарилась, уступив
место искреннему интересу. Возможно, дело было в уютной атмосфере
кабинета, в теплом свете камина или в том, как по-отечески заботливо смотрел на
меня этот аристократ.
— Он
рассказал? — брови мсье Арчи взметнулись вверх в искреннем удивлении.
— Нет, —
покачала головой, наблюдая, как солнечный луч играет на поверхности чая, — она
приходила в мастерскую, и было заметно, что обоих гнетет недосказанность.
— Они были
обручены, — начал мсье Арчи, задумчиво глядя на игру пламени в камине, словно в
его отблесках он видел картины прошлого. — Но за неделю до венчания Летиция
отказала Харви и вышла замуж за Стивена. — Он поморщился, будто само имя
оставляло горький привкус на языке. — Его родители владели мануфактурой, и
выбор отца девушки был очевиден. Правда, всего за год после смерти своих
родителей, Стивен просадил в карты все имущество, — продолжил мсье Арчи с
плохо скрываемым презрением, — а спустя еще пять лет и недвижимость Летиции.
Кажется, у нее остался лишь небольшой домик ее бабушки — старая постройка на
окраине города, с покосившейся черепицей и заросшим садом. Однако вины девушки
в том нет, она пыталась бежать, я знаю, но отец запер ее в комнате...
— А мсье
Харви? — спросила, чувствуя, как сжимается сердце от жалости к старому часовщику.
Теперь его необщительность и нелюдимость обретали новый смысл.
— Харви
старый упрямец! — Выругался мсье Арчи, сердито хлопнув ладонью по подлокотнику
кресла. — Отказывался с нами говорить, бродил по улицам как призрак, не спал
ночами. А потом, — мужчина горько усмехнулся, — продал все свое имущество,
доставшееся ему от деда — семейные реликвии, драгоценности его
покойной матери, даже дом — и вложился в дело... Оно прогорело. С тех
пор Харви заперся в своем мирке часов и редко выбирался оттуда, хотя
в былые годы нам удавалось его вытащить из подземелья — на скачки, в оперу,
даже на охоту пару раз, но с возрастом он стал тем еще занудой. — Последние
слова прозвучали с теплой иронией, за которой скрывалась глубокая привязанность
к старому другу.
— Спасибо
вам, теперь мне понятна его замкнутость, — поблагодарила мсье Арчи, допивая
остывший напиток. На дне изящной фарфоровой чашки остались причудливые узоры от
чайных листьев, складывающиеся в незатейливый рисунок. — И за чай спасибо, но
мне действительно пора.
— Хм...
хорошо. И я рад, что ты сейчас живешь в доме Харви, но если старая брюзга
тебе наскучит, я буду счастлив видеть тебя в своем доме. — Мсье Арчи
с улыбкой поднялся с кресла, и его трость мягко стукнула по роскошному ковру.
Но вдруг его глаза заблестели, словно ему в голову пришла замечательная
идея, и мужчина с живостью, которая на мгновение стерла с его лица печать
прожитых лет, воскликнул: — Да, мне нужна помощница!
