– Я вернулась, – сказала она тихо, но твердо. – И я не оставлю тебя. Ни с ним. Ни с пустотой. Мы боремся. *Вместе*.
Мэг медленно моргнула. Слеза скатилась по ее щеке, смешавшись с тенью черной метки. Она не сказала ничего. Но ее пальцы слабо сжали руки Джессики в ответ. Это было достаточно. Закат приближался. Время иллюзий закончилось. Начиналась настоящая битва за душу.
Тишина архива сгустилась после слов Джессики. Сжатие пальцев Мэг было слабым, мимолетным – тень рефлекса, а не осознанного жеста. Но для Джессики это стало якорем. Она *почувствовала* эту хрупкую нить связи, протянутую через бездну опустошения. Пустота в глазах подруги все еще была ледяной и бездонной, но где-то в самых глубинах, под слоями украденной памяти, теплился испуганный, потерянный осколок *её* Мэг.
– Мы боремся, – повторила Джессика, глядя прямо в эти мутные глаза. – За твои воспоминания. За твой дом. За все.
Черная метка на щеке Мэг ответила резкой пульсацией. Багровый свет на миг озарил скулу, отбрасывая зловещие блики на стеллажи. Мэг вскрикнула – коротко, бесформенно, как раненое животное, – и рванула руку от Джессики. Она прижала ладони к вискам, закачалась.
– Г-голос… – прохрипела она, глаза закатившись. – Холодный… в голове… Говорит… *Пустота удобна… Пустота – чистота… Заполню тебя… Светом? Тьмой? Всем…* —
Джессика вскочила. Анкара. Он использовал метку как микрофон, как иглу, введенную прямо в сознание Мэг. Его голос, скользкий и металлический, звучал не в ушах, а *внутри* самой Джессики, передаваясь через ту самую хрупкую нить, что только что была надеждой. Он искушал Мэг не силой, не угрозами – обещанием *заполнить* эту ужасающую пустоту, оставшуюся после жертвы. Любой ценой. Любым содержимым.
– Не слушай его, Мэг! – Джессика схватила плечи подруги, тряся, пытаясь достучаться. – Это ложь! Он хочет занять твое место! Стать тобой! Твоя боль – твоя! Твои воспоминания – твои! Мы вернем их! Не дай ему войти!
Мэг забилась в тихом припадке. Ее тело напряглось, суставы хрустели. Из ее горла вырывались нечленораздельные звуки – то ли рыдания, то ли смех. Багровый свет метки залил половину ее лица, придавая ему нечеловеческое, искаженное выражение. На лбу выступили капли пота, смешиваясь со слезами.
На диване застонала Алиса. Ее веки дрожали, сквозь сон. «Он… в дверь… стучится… – выдохнула она, не открывая глаз. – Через пустоту… Ключ… метка…»
Медальон Леонида на шее Джессики вспыхнул яростным, почти белым светом. Голос из него прорвался сквозь помехи, резкий и отчаянный:
«Джес… с… ка! П… ламя! Он… слаб… уязвим… в тран… зите! Связь… через боль! Разорви… цикл!»
*Пламя? Связь через боль?* Джессика огляделась в панике. Оружие? Ритуал? Что?! Ее взгляд упал на меч Карательницы, прислоненный к стеллажу. Его лезвие тускло светилось синевой, но не горело. *Боль.* Она посмотрела на свою левую ладонь, где в Зеркале Элизий ощущала жгучую боль – связь с реальной Мэг. Там, где в идеальном мире она сжимала воображаемую рукоять, теперь лежали четыре полумесяца – кровавые следы от ее собственных ногтей, впившихся в кожу в момент прорыва связи.
Идея ударила как молния. Безумная. Опасная. Но единственная.
– Прости, Мэг, – прошептала Джессика. Она отпустила плечи подруги и одним резким движением провела лезвием меча по своей уже истерзанной ладони. Боль, острая и очищающая, пронзила руку. Кровь, алая и горячая, хлынула на пол.
