И в ту же секунду связь прорвалась. Не зрительная. Чувственная. Как тончайшая нить, натянутая до предела и лопнувшая. Она почувствовала **пустоту**. Ту самую, ледяную, бездонную пустоту в душе *реальной* Мэг. И сквозь эту пустоту, как сквозь разбитое окно, донесся шепот. Не Анкары. **Реальной Мэг**. Слабый, потерянный, полный невыносимой тоски и непонимания:
*"…Где… я? Кто… я? Темно… Так темно…"*
Боль в ладони слилась с болью в сердце. Идеальный мир померк. Краски стали слишком яркими, неестественными. Улыбки – застывшими. Звуки – приглушенными, как из-под воды. Это был не рай. Это был соблазнительный морок. Пока она наслаждалась иллюзией, *настоящая* Мэг оставалась одна в темноте своей души, беззащитная перед Анкарой, который мог в любой момент войти в нее через черную метку, через эту пустоту.
– Нет, – прошептала Джессика, сжимая пылающую ладонь. Боль была якорем. Связью с реальностью. С долгом.
– Джесс? Что "нет"? – Идеальная Мэг нахмурилась, ее прекрасные глаза выражали искреннее недоумение. Эдгар и Леонид смотрели с вежливым интересом.
– Это не настоящий, – сказала Джессика громче, отстраняя руку Мэг. Она смотрела не на нее, а сквозь нее, на серебристую пелену Зеркала Элизий, висевшего теперь на стене вместо картины (когда оно появилось?). – Ты – не она. Этот мир… он питается реальным. Как вампир. Он предлагает забытье, но забирает силу бороться. Забирает *их* шанс.
Идеальная Мэг пошатнулась. Ее лицо начало меняться. Улыбка сползла, глаза потускнели, стали стеклянными. – Зачем бороться? Здесь же *идеально*. Останься. Забудь боль. Забудь *их*.
Стены библиотеки задрожали. Идеальный Риджвилл за окном поплыл, как мираж на жаре. Лица Эдгара и Леонида исказились – не злобой, а пустотой, как у недорисованных кукол.
– **Останься, Джессика,** – голос Эдгара зазвучал эхом, лишенным тепла ученого. – **Или вернись к ним… и обреки на гибель. Твой выбор – их приговор.**
Джессика посмотрела на свою пылающую ладонь. Боль была не только предупреждением. Она была связью. С реальной Мэг. С ее болью, которая была криком о помощи. Она развернулась и бросилась к Зеркалу Элизий, к мерцающей пелене – обратному порталу.
– Я выбираю *их*! – крикнула она, не оборачиваясь на рушащийся идеальный мир, на бледнеющую, как увядающий цветок, копию Мэг. – Я выбираю бой!
Она прыгнула в серебристую пелену. Ощущение было не погружением, а *разрывом*. Как будто ее вырвали из теплой ванны и бросили в ледяную бурю. Свет, боль, вихрь…
Джессика рухнула на пол архива в реальной библиотеке. Воздух снова пах пылью, старыми книгами, болью и страхом. Рядом сидела реальная Мэг. Она смотрела на Джессику своими пустыми глазами, но в них, казалось, мелькнул проблеск… чего-то? Узнавания? Вопроса? Ее рука непроизвольно касалась черной метки на щеке, которая пульсировала тревожным светом. Алиса стонала во сне.
На полу перед Джессикой лежал лист пергамента с чертежом Зеркала Элизий. Но теперь по нему ползли черные, маслянистые прожилки, как ядовитые корни. Идеальный мир был не просто иллюзией. Он был ловушкой Анкары, его последней, отчаянной попыткой убрать Джессику с пути, пока он готовил свой главный удар – через душу Мэг. Искушение было преодолено. Цена осознана.
Джессика поднялась. Боль в ладони утихла, оставив онемение. Она подошла к Мэг, опустилась перед ней на колени и осторожно взяла ее холодные руки.
